Невиденный и почерневший сад.
И две фигуры – цербер и гетера
Хотя б на всплеск – не совокуплены,
Не плоти напряженье, но химера,
Но сопряженье выгнутой луны
С упавшими внезапно облаками
И с куполом в надземной вышине,
Где тень, темна, лежит под потолками
За шторами – сокрытая луне.
И город этот будто бы припаян,
Прикован, как кольцо во пасти льва,
И всадник на кобыле – неприкаян:
За крупом – тьма, а впереди – Нева.
…Но это только видимость, лишь шутка,
А проще – засветить зрачок в окно.
Плывет Москвою Осипова утка,
Это сейчас,
А было – так давно.
* * *
Рот воздух ловит,
Голубь тонкий лед,
То носом до́лбит,
То кромсает лапой,
Стрелок готовит
Отпуск в перелет,
Фонтанка топит
Фаэтон со шляпой.
Сад отощавший
Стынет по углам,
Трамвай сравнялся
С биржевой дугою,
И, обещавший
Плыть к Пяти Углам,
Я оказался
С поднятой рукою
В заглохшем месте
В ворохах листвы,
Среди заборов
И подгнивших лодок,
Гремящей жести,
Вымершей травы,
Огнеупоров,
Дыр и загородок.
Фольга шепталась –
Зыркала из тьмы,
И вспышка сварки
Склеп обрисовала…
Какая малость –
Капля до зимы –
В моем мозгу
Проем образовала.
* * *
Зима настала. В отдаленьи
Гуляет шарик золотой,
Он бугорком застыл в сомненьи
Над остеклевшею водой.
В пределах верхнего пространства
Вдруг обнаружился каприз
Мучительного постоянства
Снежинки, падающей вниз.
Играют дети на задворках,
Мохнатый лось рябины съел,
И хлебный квас на хлебных корках
На лед пролиться не успел.
* * *
А в сумерках тминного леса,
Среди огуречных стволов
Ручей, доведенный до блеска,
Всё дальше высверливал ров
И сбрасывался водопадом,
Рельеф повторяя чужой.
И вздрагивал словно дриада
От капли воды дождевой.
И листик, закатанный в листик,
Волочит песчинку по дну,
И беленький вымокший хлыстик
Внезапно рождает волну.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Я пишу буквы эти
Непомерно зажатой рукой,
Я их вывожу
Словно в подготовительном классе,
При искусственном свете,
Буква выглядит вовсе другой,
Я – школяр,
Как школяр я дрожу,
Будто вор, засветившийся в кассе.
