голыми руками на медведя. Правда, ему это не помогло. На многочисленных порезах запеклась бурая кровь, один глаз полностью заплыл, а босые ноги выглядели так, будто дядьку, перед тем как повесить, жгли в костре. Его соседке по виселице, грудастой тётке лет сорока, уже в петле выпустили кишки. На соседних ветках тоже кто-то висел, но их я толком уже не разглядел.

Меня снова замутило.

Ирга, очевидно, это поняла. Она забрала монокуляр и принялась рассматривать место преступления уже сама. Затем девушка поднялась.

Односложный приказ я понял без перевода. Осталось лишь взять оружие наизготовку да идти следом.

Вблизи место казни угнетало ещё больше. Запах палёного мяса не мог выдуть даже степной ветер. Посреди горелых обломков небольшого фургона скорчились два тела.

Детских тела.

Я опасливо покосился на Иргу. Та глухо прорычала какую-то недлинную фразу, и в прыжке срубила первую верёвку на дереве. На землю рухнула обнажённая девчушка лет четырнадцати на вид. Обе ноги у неё были сломаны так, что кости торчали наружу. Перед тем, как убить, девчушку неоднократно изнасиловали.

Я отвернулся. Помощи от меня пока не ждали — ну и хорошо. Понятия не имею, как бы я справился.

Позади шумно упало следующее тело.

Ирга приглушённо шипела ругательства. Для неё всё это значило куда больше, чем для меня — и хоть как-то задеть её в такой момент граничило с натуральным самоубийством. Поэтому я тщательно делал вид, что меня тут вообще нет.

Это, наверное, и помогло заметить разъезд на горизонте. Полдюжины всадников двигались к нам. От прошлой группы они почти не отличались. Такие же пёстрые телогрейки с железными плашками, двухцветные штаны в обтяжку, грязные сапоги и внушительный арсенал колюще-режущих предметов. У предводителя на пике чуть выше длинного красно-белого вымпела болталась отрезанная голова.

Я выругался и принялся торопливо распаковывать карабин. Ирга обернулась на щелчок предохранителя и что-то приказала.

— Не волнуйся, — ответил я. — Они к нам даже на сто метров подъехать не успеют.

Я уложил винтовку на рюкзак и прицелился. Разумеется, опять взял слишком низко. Лошадь встала на дыбы и грохнулась набок вместе со всадником.

Ирга снова рявкнула приказ. На этот раз уже без малейшей тени вежливости.

— Да понял я, понял, — огрызнулся я в ответ. — Будет у тебя лошадь.

Со вторым выстрелом получилось гораздо лучше. На этот раз — слишком высоко. Голова у всадника разлетелась как перезрелая дыня об асфальт.

Остальные закричали, пришпорили коней и бросились в атаку. Один, к моему изумлению, выхватил самый настоящий пистоль. Его товарищи довольствовались мечами.

Тщетные усилия. Пять выстрелов, и от всадников не осталось ни души. Последний даже не успел развернуться, чтобы удрать. Он хотел, но самозарядный нарезной карабин с оптическим прицелом в таких забегах обычно выигрывает.

Четыре лошади разбрелись по степи неподалёку от своих мёртвых наездников. Пятая стремительно удирала куда-то вдаль. Тело хозяина волочилось за ней с ногой в стременах.

— Вадим! — Ирга ткнула мечом в сторону беглянки.

— Как скажешь, — двумя пулями я прикончил несчастное животное.

Лошадь жалко, но Ирга наверняка разбиралась в местной обстановке лучше меня. Если за два часа мы тут успели встретить почти отделение кавалеристов — значит, ещё как минимум рота шляется где-то неподалёку.

Выяснять, может ли один снайпер-недоучка остановить конную лаву, мне почему-то не хотелось. Раз у одного из всадников отыскался пистолет, у других могут найтись и мушкеты.

— Вадим, — Ирга указала на лошадей. Просто удивительно, сколько разных смыслов можно уместить в одном имени, если это единственное известное тебе слово чужого языка.

— Иди, конечно, — я отложил карабин и вскрыл завязки рюкзака. — Мне пока надо кое-чем заняться.

Цинк с патронами для "Тигра", конечно же, отыскался на самом дне рюкзака. Ну да чего там. Этот выезд ещё с утра пошёл наперекосяк.

Пока я ковырялся в рюкзаке, Ирга времени зря не теряла. С лошадьми она закончила куда быстрее, чем я с вещами. К моему изумлению, на одной из лошадей девушка привезла связанного по рукам и ногам пленника.

— Он же сдохнет у тебя сейчас, — я не великий специалист в медицине, но дырка в груди, астматическое дыхание и бессознательное состояние пленника говорили за себя.

Тем не менее, Ирга прикрутила его к дереву, привязала рядом лошадей и снова отобрала у меня лопату.

Я набил патронами оба пустых магазина к "Тигру" и подошёл к Ирге. Девушка успела заметно углубиться в землю всего за несколько минут.

— Давай помогу, что ли? — я протянул руку в сторону лопаты.

Она упрямо махнула головой и указала на карабин.

— Ты уверена? — переспросил я и нарвался.

Мне очень коротко и энергично высказали всё, что только можно, как о моей приспособленности к жизни в этих краях, так и единственной пользе, которой только можно дождаться от пустоголового кретина вроде меня.

Не то, чтобы я понял слова, но стук по лбу костяшками пальцев трудно интерпретировать как-то иначе.

— Как скажешь, — я капитулировал.

Новых охотничьих групп, к счастью, не появилось. Ирга копала под астматические хрипы нашего пленника. В сознание он так и не пришёл. Затянутое серыми тучами небо постепенно тускнело.

Я погрузился в невесёлые размышления о том, что же может случиться дальше. Стремление моей спутницы забирать у трупов любое сколько-то ценное снаряжение и оружие слегка успокаивало. Возможность носить при себе филиал оружейного магазинчика означала, что где-то здесь наверняка бродили какие-то её соплеменники, ну или просто союзники. Вроде несчастной семейки висельников. Раз Ирга сочла их достойными похорон — война тут всё-таки по национальному признаку. Слабое утешение, но хотя бы не придётся объяснять местным жителям, чего это у меня кожа не того цвета.

А вот красно-белые всадники ненавидели всех местных жителей совершенно одинаково. Для них я наверняка выглядел таким же врагом, ещё и с десятком их товарищей на боевом счету. А что на местных формой одежды не похож, так им не всё ли равно, кого резать?

Или стрелять, раз уж на то пошло.

Я взглянул на трофейный пистоль. Ирга притащила его вместе с остальными трофеями. Выглядел он как и полагалось оружию века эдак семнадцатого. Ну, почти. Два массивных шестиугольных ствола, обильная гравировка на всех поверхностях, кремневые замки в форме головы неведомого зверя и довольно-таки неудобная рукоятка с тяжёлой шишечкой на конце. Самое то дать кому-нибудь в голову, когда стволы опустеют. Пистолет вообще куда больше походил на