- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (52) »
образом?
— А вы? — Он уходит от ответа, выигрывая время.
— Пассажирка. А вы… из команды?
— Нет. На корабле, мадам, я «заяц».
— Любопытно.
Хозяйка каюты ловит взгляд его воспаленных глаз. На столе еда.
— «Заяц» хочет есть?.. — Она пытается помочь гостю. — Но у меня нет морковки… Вот… Есть бекон…
— Благодарю…
Принимается за еду.
— …Итак, должен отвечать… — Он собрался с мыслями. Разглядел свою спасительницу. Перед ним миловидная женщина. Движения ее ладны и ловки.
— Извольте. Возвращаюсь на родину, в Россию.
— Давно не были?
— Двадцать лет… Ну, что еще?.. Да!.. — Он пытается встать. — Инженер Леднев, Петр Иванович.
— Инженер? Сочувствуете революции, — полуутвердительно сказала она.
— А вы? — говорит он с усмешкой.
Она протянула руку. Леднев пожал ее. Ее ладонь становится черной от угольной пыли. Смеются. Идут к умывальнику.
— Не стесняйтесь, Петр Иванович. — Она оставляет его, задернув занавеску туалетной.
— Черт побери!.. Вода!.. — Леднев снимает фуфайку, моется, фыркает. — А как величать вас?
— Мария Алексеевна… Шапорина…
— Однофамилица генерала?
— Дочь.
— Ого, вот как!
— Что вас удивляет?
Перед Щапориной совсем другой человек. Глаза повеселели. Но усы и борода подчеркивают еще бледное лицо.
— Леднев из угольной ямы и… Мария Шапорина… Шокинг…
— Примета времени. Все смешалось… особенно у нас на родине.
— И все-таки вы едете?
Шапорина помолчала.
— Да, еду… Отец тяжело ранен… Часть семьи осталась в Штатах…
Деликатный стук в дверь. Леднев отпрянул в сторону, скрылся за занавеской. Шапорина оглядывает каюту. Открывает. Стюард заметает в совок угольную грязь, оставшуюся у двери каюты.
— Извините, мадам… можно убрать?
— Позже.
Леднев прислушивается.
— Подходим к Бергену. Через полчаса осмотр кают.
— Спасибо… — Шапорина закрывает дверь.
— Сойду в Бергене, — твердо говорит Леднев.
Шапорина понимает, что оставаться ему здесь долее невозможно.
— А у меня пересадка в Копенгагене. В Бергене у вас есть кто-нибудь?
— Ни души.
— Странный!.. Ну вот, если захотите — русское консульство… — Быстро пишет в книжечке, вырывает страницу, отдает Ледневу. — Консул — друг отца. Мне он не очень по душе. Ну, да бог с ним!..
Леднев обескуражен вниманием, предупредительностью, но слова признательности сейчас нелепы.
— Доведется ли встретиться… — она не столько спрашивает, сколько выражает надежду на какую-то далекую возможность. — Знаете что… вот вам еще адреса. — Снова пишет. — Это уже дома… Ну!.. Ни пуха ни пера…
Короткие, низкие гудки.
«Джорджия» входит в порт.
Чистые утренние улицы Бергена. Леднев идет так, словно он ходит по ним ежедневно. Только взгляд исподлобья фиксирует названия улиц, номера домов. Остановился. На медной доске «Русское консульство» — двуглавый орел. Корона над орлом подскоблена. У подъезда снуют люди, много военных. Группа англичан: — Уходим?.. — Да, завтра. — Жаль. Что нас ждет в России? — Нда-а… Здесь нам было неплохо. Офицер поправляет фуражку, глядя в медную доску, как в зеркало. Входит в консульство. Леднев смотрит вслед. Идет за ним.
— Все? — Русский консул генерал Гетманов уперся злыми глазами в полковника Докутовича. — Так точно, Пал Васильич. Однако… — Ну, что еще? — Настроение англичан несколько… Ну, вы же знаете, они не любят поспешности. — Плевал я на их настроение! — взорвался Гетманов. — Два-три хлюпика связались с бабьем… — Союзники, ваше высокопревосходительство… — Отправка завтра. После полудня. Извольте обеспечить оркестр и все, как полагается. — Слушаюсь, ваше высокопревосходительство…
Леднев в приемной около офицера — секретаря консула. Увидев Докутовича, секретарь говорит Ледневу: — Обратитесь к господину полковнику. Полковник оглядел выразительную фигуру Леднева. — Что у вас? — Я должен уехать в Россию. Полковник взглянул еще раз. — Я от генерала Шапорина, — добавил Леднев. — Пропустите…
— Старик Шапорин… какая жалость! Ранен… — Консул генерал Гетманов расстроен. — Превосходный человек… Что сделали с Россией… Шомполами бы всю эту сволочь!.. — Лицо генерала мрачнеет. — Ну, ничего… Раздавим!.. Вы старика-то сами знали? — Что я больше всего запомнил… так это… как он катал меня… — Леднев приостановился: попал или не попал? — Конь знаменитый был… — вдруг подхватил Гетманов. Он подошел к столу, откинул салфетку. На подносе — дымящийся обед. Наливает рюмку. — …Ахалтекинец… Вся Москва любовалась… — Для Леднева наливает в стакан. — Присаживайся, — переходит на отеческий тон. — Я не голоден. — За возвращение. — С удовольствием. — Вернешься на родину. С оружием в руках. Вместе с союзниками. За Россию! — За Россию. Пьют. — Сейчас получишь документы, деньги, форму… И — в Архангельск… — Консул подходит к карте. Расцвеченная флажками, она рисует положение на русских фронтах. Леднев впился в карту глазами. Гетманов проводит пальцем линию и останавливается, словно пытаясь вдавить в стену точку, обозначающую город. — Отправка завтра, тебе повезло. — Звонит в колокольчик. — А денег сколько? — неожиданно спрашивает Леднев. — Что? — Платить сколько будете? — Ну, знаешь!.. Леднев показывает: вид-то, мол, каков… Консул поморщился и напомнил: — А форма? — А-а! — Леднев широко улыбнулся. Отрывисто, почти резко консул говорит вошедшему секретарю: — К полковнику Докутовичу. Оформляйте… — Генерал удовлетворен. Поглядел вслед. — Да, двадцать крон — дополнительно. — Благодарствую…
Следуя за секретарем, Леднев попал в коридорный муравейник. Посетителей много, в основном офицеры. Разноязыкий говор. Возгласы. Шумно. — Господа… Господа… Господа… — секретарь разрезает ладонью разношерстное скопище. Леднев, как губка, впитывает каждую реплику, каждый взгляд. — Завтра уходим! — Да, слава те господи, наконец-то… Группа офицеров: — Царя расстреляли… Не пощадили… — Теперь, слышали, за наше сословие принялись… Каждого третьего — к стенке… — Эх, Русь-матушка, темна… Другая группа: — А князь был такой рассеянный, что в кровать положил ее платье… — Ну-ну, — собеседник заинтересован до крайности. — …А мадемуазель перевесил через стул. Хохочут. Секретарь бросает Ледневу: — Подождите. Скрывается в дверях. Леднев оперся о перила балюстрады. Невдалеке снова слышит русскую речь:
Чистые утренние улицы Бергена. Леднев идет так, словно он ходит по ним ежедневно. Только взгляд исподлобья фиксирует названия улиц, номера домов. Остановился. На медной доске «Русское консульство» — двуглавый орел. Корона над орлом подскоблена. У подъезда снуют люди, много военных. Группа англичан: — Уходим?.. — Да, завтра. — Жаль. Что нас ждет в России? — Нда-а… Здесь нам было неплохо. Офицер поправляет фуражку, глядя в медную доску, как в зеркало. Входит в консульство. Леднев смотрит вслед. Идет за ним.
— Все? — Русский консул генерал Гетманов уперся злыми глазами в полковника Докутовича. — Так точно, Пал Васильич. Однако… — Ну, что еще? — Настроение англичан несколько… Ну, вы же знаете, они не любят поспешности. — Плевал я на их настроение! — взорвался Гетманов. — Два-три хлюпика связались с бабьем… — Союзники, ваше высокопревосходительство… — Отправка завтра. После полудня. Извольте обеспечить оркестр и все, как полагается. — Слушаюсь, ваше высокопревосходительство…
Леднев в приемной около офицера — секретаря консула. Увидев Докутовича, секретарь говорит Ледневу: — Обратитесь к господину полковнику. Полковник оглядел выразительную фигуру Леднева. — Что у вас? — Я должен уехать в Россию. Полковник взглянул еще раз. — Я от генерала Шапорина, — добавил Леднев. — Пропустите…
— Старик Шапорин… какая жалость! Ранен… — Консул генерал Гетманов расстроен. — Превосходный человек… Что сделали с Россией… Шомполами бы всю эту сволочь!.. — Лицо генерала мрачнеет. — Ну, ничего… Раздавим!.. Вы старика-то сами знали? — Что я больше всего запомнил… так это… как он катал меня… — Леднев приостановился: попал или не попал? — Конь знаменитый был… — вдруг подхватил Гетманов. Он подошел к столу, откинул салфетку. На подносе — дымящийся обед. Наливает рюмку. — …Ахалтекинец… Вся Москва любовалась… — Для Леднева наливает в стакан. — Присаживайся, — переходит на отеческий тон. — Я не голоден. — За возвращение. — С удовольствием. — Вернешься на родину. С оружием в руках. Вместе с союзниками. За Россию! — За Россию. Пьют. — Сейчас получишь документы, деньги, форму… И — в Архангельск… — Консул подходит к карте. Расцвеченная флажками, она рисует положение на русских фронтах. Леднев впился в карту глазами. Гетманов проводит пальцем линию и останавливается, словно пытаясь вдавить в стену точку, обозначающую город. — Отправка завтра, тебе повезло. — Звонит в колокольчик. — А денег сколько? — неожиданно спрашивает Леднев. — Что? — Платить сколько будете? — Ну, знаешь!.. Леднев показывает: вид-то, мол, каков… Консул поморщился и напомнил: — А форма? — А-а! — Леднев широко улыбнулся. Отрывисто, почти резко консул говорит вошедшему секретарю: — К полковнику Докутовичу. Оформляйте… — Генерал удовлетворен. Поглядел вслед. — Да, двадцать крон — дополнительно. — Благодарствую…
Следуя за секретарем, Леднев попал в коридорный муравейник. Посетителей много, в основном офицеры. Разноязыкий говор. Возгласы. Шумно. — Господа… Господа… Господа… — секретарь разрезает ладонью разношерстное скопище. Леднев, как губка, впитывает каждую реплику, каждый взгляд. — Завтра уходим! — Да, слава те господи, наконец-то… Группа офицеров: — Царя расстреляли… Не пощадили… — Теперь, слышали, за наше сословие принялись… Каждого третьего — к стенке… — Эх, Русь-матушка, темна… Другая группа: — А князь был такой рассеянный, что в кровать положил ее платье… — Ну-ну, — собеседник заинтересован до крайности. — …А мадемуазель перевесил через стул. Хохочут. Секретарь бросает Ледневу: — Подождите. Скрывается в дверях. Леднев оперся о перила балюстрады. Невдалеке снова слышит русскую речь:
- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (52) »