синдром фрица (Дмитрий Бортников) Страница 5 - Литвек

и бляди! Покажи мне ее! Ты..."

И он подошел к прабабушке и отбросил меня.

Они смотрели друг на друга.

Я подумал вдруг об отце. Я, сын бляди и психа.

Дед близко-близко заглянул в лицо прабабушке. Он будто хотел увидеть, что у нее за глазами. За старыми глазами.

И тут она улыбнулась...

- - - Знаешь, - - - сказала она, - - - иди на цепь - - - Садись на свою цепь в сарай - - -

Дед отшатнулся. И, заморгав, бросил столовый нож.

- - - Ты, - - - он смотрел ненавидяще на прабабушку, - - - если бы ты не была слепая! - - -

Прабабушка промолчала.

Дед уже однажды сидел на цепи. Он бросился с ножом на моего отца.

Тот был трезв и сначала весело поиграл с дедом. Потом он понял, что это совсем не шутка... Дед рассек ему руку. Отец скрутил его и посадил на цепь.

Странное дело, дед тут же успокоился.

Он сначала сидел с ошейником у конуры нашего старого Дружка, а потом лег на бок, подпер голову рукой. Ему было хорошо, могу поклясться.

Дружок выполз из конуры и лег рядом с дедом.

- - - Дружок-дружок - - - когда нас кормить-то будут? - - - Когда тебя кормят-то? - - - И чем? - - - Я и не знал никогда, что ты ешь - - - Хочется есть? - - - Мне тоже - - -

Он разговаривал так часами.

Дружок слушал. Я сидел в курятнике и разглядывал картинки в атласе животных.

Потом дед начал кричать. Не в шутку. Это был настоящий надрыв.

- - - На! - - - Ешь! - - - орал он Дружку. И подсовывал свою руку. - - - Ешь! - - - Ты же хочешь! - - -

Дружок моргал и отодвигался.

- - - Ну что же ты - - - ну ладно - - - ну поешь - - - мы с тобой старые - - - я старый - - - и ты тоже уже старый - - - ты устал - - - и я тоже устал - - - вот те крест, как устал - - - я устал от своей силы! - - - Возьми у меня! - - - Отъешь у меня силы! - - - Никто не берет! - - - Давай я тебя накормлю - - -

Дед крестился и подсовывал руку собаке. Дружок лизнул один раз. Потом еще.

Потом еще и еще. Дед был счастлив.

Через час примерно прибежала его жена, моя бабушка... Она просила, заливаясь слезами...

И деда спустили с цепи...

Такая это была жизнь.

- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -

Дед часто видел ангелов. Он говорил, что они являются каждую ночь. "Когда я напиваюсь, уже заранее знаю... Сегодня опять увижу ангела..."

И при этом дед был очень трезвым пьяницей. Самым трезвым из всех пьяниц, которых я встречал на свете.

- - - Я никогда не сопьюсь! - - - Я все помню! - - - Самое главное! - - - Важно не забыть, почему ты пьешь!

Он очень старался забыть.

Он работал снабженцем на мебельном комбинате. Мог достать все.

Однажды он попросил у дружка-лейтенанта милиции форму. Дружок дал.

Дед устроил спектакль и добыл нужные трубы.

На работе его уважали. "Золотая глотка", говорили одни. Другие называли "поганый рот".

Бывали дни, когда я ходил по деревне в поисках пропавшего деда.

В ноябре резали свиней. Это продолжалось в течение всей недели.

Свиньи чувствовали смерть, и по деревне плыл днями и ночами их визг. Постепенно из всего хора оставалось единственное существо.

Татарин-мясник рассказывал, что последняя свинья в деревне умирала от ужаса, когда он входил в хлев.

- - - У нее разрывалось сердце - - - потом мы его не могли найти - - - Но я не могу - - - в один день их всех резать - - - Не успеваю - - -

Перед кем он оправдывался? Этот пожилой семейный человек.

Это были дни, полные до краев водкой и свежей свининой. И вот в один из таких дней дед пропал. Он взял с собой буханку хлеба и пропал.

Никто его не искал в первый день. На вторые сутки прабабушка позвала меня и сказала, чтобы я походил, поспрашивал у старух и соседей.

В милиции при упоминании деда все ржали. Он обыгрывал сержантов в домино. Он рассказывал свои истории. Его выпускали ночью за самогоном. После пятнадцати суток он выходил из ворот сытый, бритый и веселый, как после отпуска.

Я ходил по деревне. Заглядывал в щели заборов. Входил в открытые ворота.

Разговаривал со старыми собаками. Старухи сидели у окон и смотрели сквозь меня, вдаль. На мой вопрос они качали головами. Никто не видел моего деда. Я добрался до края деревни. Я останавливался и спрашивал у шоферов, и они тоже качали головами. Некоторые смеялись. Я шел дальше. И скоро вышел к реке.

Постоял немного на берегу, думал, что вот дед вдруг уплыл на лодке. Уплыл навсегда. И никогда не вернется. И я никогда его не увижу.

Развернувшись, я пошел назад, потом, сворачивая, брел по переулкам, по уже студеным переулкам, по замерзшей грязи, поскальзываясь, балансируя, я шагал в своих резиновых сапогах. Сворачивал снова и снова, уже без дороги, уже в полутьме, уже сам заблудившись.

И хорошо это было. Потеряться.

И чтоб дед тоже потерялся. И мать. И отец мой. Чтоб все потерялись и всем было место, чтоб потеряться. И никогда не встречать друг друга.

Я вдруг вспомнил о прабабушке. И почувствовал, как замерз.

Я огляделся. Я был будто на другой планете. Я не узнавал ни одного дома.

Ни одного дерева.

И тогда я побежал. Я бросился бежать домой. В тепло, в свет, в родные запахи. В родные несчастья и радости. Бросился со всех ног от своей заброшенности. Как снаряд, я летел по улицам не сворачивая.

Уже стемнело.

- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -

Они окликнули, когда я остановился отдышаться.

Во дворе шла гульба. Вытащили лампочки, и двор был залит светом.

Заходи, пацан, услышал я.

Сквозь гогот, песни, крики я услышал голос деда.

- - - Посмотрите-ка на него! - - - А! - - - Мой внук! - - - Посмотрите! - - -

Дед вышел на свет и раскачивался, как оборванный провод.

Он показывал на меня пальцем.

Наверное, зря я его нашел, подумал я.

- - - Какой у меня внук! - - - Какой толстый и красивый! - - - Какой серьезный! - - -

- - - Как наш начальник милиции - - - когда трезвый - - - Посмотрите-ка! - - -