платить Руско за кров, любой из здешних жителей с радостью предоставит вам комнату в своем доме. — Она проводила их и принялась бранить людей, которые прекратили работу и пялились на пришельцев.
— Она всегда такая… неистовая? — обратился Реген к Арлену, когда они подходили к Жонглеру, забавлявшему малышей. Арлен фыркнул: — Слышал бы ты, как она разговаривает с седобородыми старцами. Еще повезло, что она не отлупила тебя после того, как ты назвал ее Бесплодной. — Грейг говорил, что ее все так называют, — оправдывался Реген. — Верно, — согласился Арлен, — только за глаза, если не хотят схватить корелинга за рога. Все подпрыгивают, когда речь ведет Селия. Реген ухмыльнулся: — Она старая дева. В тех местах, где живу я, лишь Матери ждут, что все запрыгают под их команду. — Какая разница? — спросил Арлен. Реген пожал плечами. — Не знаю. Просто так обстоят дела в Милне. Люди движут мир, а Матери заставляют людей плясать под их дудку. — Здесь все по-другому, — заметил Арлен. — В небольших селениях все иначе. Ощущается нехватка людей. А вот в Свободных Городах другое дело. Только в Милне женщинам дают право голоса. — Как-то глупо, — сказал Арлен. — Да уж, — согласился Реген. Вестник остановился и передал Арлену поводья. — Подожди меня здесь, — сказал он и направился к Жонглеру. Мужчины отошли в сторонку и начали разговаривать. Арлен заметил, как вновь изменилось лицо молодого человека. Сначала оно отражало гнев, затем обиду и, наконец, покорность. Реген же в течение всей беседы сохранял каменное выражение лица. Не отрывая взгляда от Жонглера, Вестник махнул Арлену, который подвел к ним лошадь. — …мне плевать на то, что ты устал, — говорил Реген хриплым шепотом. — Эти люди заняты тяжкой работой, а ты неплохо устроился, забавляя тем временем их детей! Изволь-ка потрудиться по-настоящему! — Он выхватил поводья из рук Арлена и кинул Жонглеру. Арлен смог хорошенько рассмотреть лицо юного шута, выражающее негодование и страх, прежде чем тот заметил его. Как только Жонглер понял, что за ним наблюдают, он тотчас превратился в забавного парня, танцующего с детворой. Реген и Арлен забрались в тележку, Вестник взял в руки поводья, и они покатили по грязной тропке, ведущей к большой дороге. — О чем вы спорили? — спросил Арлен. Вестник пристально посмотрел на него и пожал плечами. — Кирин впервые так далеко от родного города. Он не робел, когда нас было несколько человек, а ему предоставлялась возможность спать в крытом фургоне. Однако после того как большая часть каравана осталась в Анджире, парень стал до смерти бояться корелингов. — По нему не скажешь, — усомнился Арлен, оглядываясь назад. — У этих шутов есть свои личные фокусы, — сказал Реген. — Они могут притворяться совсем не теми, кем являются на самом деле, и на какое-то время убеждают в этом даже самих себя. Кирин прикинулся храбрым. Гильдия проверяла его на пригодность к путешествию, и он выдержал испытание. Только никогда нельзя быть уверенным в том, как в действительности поведут себя люди в дальней дороге. — Как вы можете путешествовать ночью? — спросил Арлен. — Папа говорит, что нужно бросать на землю охранные знаки. — Твой отец прав, — кивнул Реген. — Посмотри-ка, что там, в мешке, возле твоих ног. Арлен достал большую кожаную суму. Там лежала связанная в узлы веревка, на которой крепились лакированные деревянные таблички величиной чуть больше его ладони. Он с удивлением смотрел на вырезанные из дерева разукрашенные обереги. Мальчик тотчас понял, что перед ним целый охранный круг, которым можно обложить всю тележку. — Никогда не видел ничего подобного, — признался Арлен. — Делать их нелегко, — сообщил ему Реген. — Вестники долго учатся такому искусству. Ни ветер, ни дождь не в силах уничтожить эти охранные знаки. Только они совсем не такие, что берегут стены и двери домов. Ты когда-нибудь видел корелинга вблизи, мальчик? — спросил он и пристально посмотрел на Арлена. — Наблюдал за тем, как он готовится к нападению, а тебе некуда бежать и нечем от него защититься? — Реген покачал головой. — Возможно, я слишком строг с Кирином. Он успешно прошел проверку. Путешествовать в ночи — совсем другое дело. Некоторые люди не выдерживают, боятся, что сухой лист упадет на оберег, и тогда… — Он зашипел, протянул к мальчику когтеобразную кисть руки и засмеялся, когда тот отскочил. Арлен гладил гладкие, лакированные обереги, ощущая их силу. Маленькие таблички прикреплены по всей длине веревки. Он насчитал более сорока. — Разве демоны ветра не облетят такой большой круг? Папа ставит столбы, чтобы они не могли приземлиться в поле. Вестник с удивлением посмотрел на него. — Твой отец попусту тратит время, — объяснил он. — Демоны ветра крепкие летуны, однако им требуется большая площадка, чтобы разогнаться, подпрыгнуть и взлететь. В полях, где растет пшеница или рожь, нет места для разгона, поэтому они не очень-то стремятся спускаться на них, если только не видят там нечто слишком соблазнительное. Например, маленького мальчика, забывшего про опасность и заснувшего в поле. Он посмотрел на Арлена так, как порой смотрел на него Джеф, когда предупреждал о смертельной опасности. — Демонам ветра также необходимы дугообразные повороты, — продолжал Реген, — и у некоторых из них размах крыла шире, чем охранный круг. Проникновение внутрь круга не исключено, только я такого никогда не видел. Но коли это случится… — Он махнул рукой в сторону длинного толстого копья, лежащего рядом. — Разве можно убить корелинга копьем? — Скорее всего нет, — ответил Реген, — однако я слышал, что их можно оглушить, приколов к оберегу. — Он усмехнулся: — Надеюсь, мне никогда не придется выяснять это на практике. Арлен смотрел на него широко открытыми глазами. Реген взглянул на мальчика и сразу посерьезнел. — У Вестников опасная работа, — заключил он. Арлен долго не отводил от него взгляда. — Хотелось бы повидать Свободные Города, — наконец проговорил он. — Расскажи мне всю правду про Форт-Милн. — Это самый богатый и красивый город в мире, — отвечал Реген и, подняв рукав кольчуги, показал татуировку на предплечье в виде города, расположенного между двумя горами. — Шахты герцога полны солью, металлом и углем. Дома у нас очень хорошо защищены оберегами. Когда солнце светит на стены города, они сияют краше самих гор. — Никогда не видел гор, — признался Арлен, с благоговением прикасаясь пальцем к татуировке. — Папа говорит, что они вроде
— Она всегда такая… неистовая? — обратился Реген к Арлену, когда они подходили к Жонглеру, забавлявшему малышей. Арлен фыркнул: — Слышал бы ты, как она разговаривает с седобородыми старцами. Еще повезло, что она не отлупила тебя после того, как ты назвал ее Бесплодной. — Грейг говорил, что ее все так называют, — оправдывался Реген. — Верно, — согласился Арлен, — только за глаза, если не хотят схватить корелинга за рога. Все подпрыгивают, когда речь ведет Селия. Реген ухмыльнулся: — Она старая дева. В тех местах, где живу я, лишь Матери ждут, что все запрыгают под их команду. — Какая разница? — спросил Арлен. Реген пожал плечами. — Не знаю. Просто так обстоят дела в Милне. Люди движут мир, а Матери заставляют людей плясать под их дудку. — Здесь все по-другому, — заметил Арлен. — В небольших селениях все иначе. Ощущается нехватка людей. А вот в Свободных Городах другое дело. Только в Милне женщинам дают право голоса. — Как-то глупо, — сказал Арлен. — Да уж, — согласился Реген. Вестник остановился и передал Арлену поводья. — Подожди меня здесь, — сказал он и направился к Жонглеру. Мужчины отошли в сторонку и начали разговаривать. Арлен заметил, как вновь изменилось лицо молодого человека. Сначала оно отражало гнев, затем обиду и, наконец, покорность. Реген же в течение всей беседы сохранял каменное выражение лица. Не отрывая взгляда от Жонглера, Вестник махнул Арлену, который подвел к ним лошадь. — …мне плевать на то, что ты устал, — говорил Реген хриплым шепотом. — Эти люди заняты тяжкой работой, а ты неплохо устроился, забавляя тем временем их детей! Изволь-ка потрудиться по-настоящему! — Он выхватил поводья из рук Арлена и кинул Жонглеру. Арлен смог хорошенько рассмотреть лицо юного шута, выражающее негодование и страх, прежде чем тот заметил его. Как только Жонглер понял, что за ним наблюдают, он тотчас превратился в забавного парня, танцующего с детворой. Реген и Арлен забрались в тележку, Вестник взял в руки поводья, и они покатили по грязной тропке, ведущей к большой дороге. — О чем вы спорили? — спросил Арлен. Вестник пристально посмотрел на него и пожал плечами. — Кирин впервые так далеко от родного города. Он не робел, когда нас было несколько человек, а ему предоставлялась возможность спать в крытом фургоне. Однако после того как большая часть каравана осталась в Анджире, парень стал до смерти бояться корелингов. — По нему не скажешь, — усомнился Арлен, оглядываясь назад. — У этих шутов есть свои личные фокусы, — сказал Реген. — Они могут притворяться совсем не теми, кем являются на самом деле, и на какое-то время убеждают в этом даже самих себя. Кирин прикинулся храбрым. Гильдия проверяла его на пригодность к путешествию, и он выдержал испытание. Только никогда нельзя быть уверенным в том, как в действительности поведут себя люди в дальней дороге. — Как вы можете путешествовать ночью? — спросил Арлен. — Папа говорит, что нужно бросать на землю охранные знаки. — Твой отец прав, — кивнул Реген. — Посмотри-ка, что там, в мешке, возле твоих ног. Арлен достал большую кожаную суму. Там лежала связанная в узлы веревка, на которой крепились лакированные деревянные таблички величиной чуть больше его ладони. Он с удивлением смотрел на вырезанные из дерева разукрашенные обереги. Мальчик тотчас понял, что перед ним целый охранный круг, которым можно обложить всю тележку. — Никогда не видел ничего подобного, — признался Арлен. — Делать их нелегко, — сообщил ему Реген. — Вестники долго учатся такому искусству. Ни ветер, ни дождь не в силах уничтожить эти охранные знаки. Только они совсем не такие, что берегут стены и двери домов. Ты когда-нибудь видел корелинга вблизи, мальчик? — спросил он и пристально посмотрел на Арлена. — Наблюдал за тем, как он готовится к нападению, а тебе некуда бежать и нечем от него защититься? — Реген покачал головой. — Возможно, я слишком строг с Кирином. Он успешно прошел проверку. Путешествовать в ночи — совсем другое дело. Некоторые люди не выдерживают, боятся, что сухой лист упадет на оберег, и тогда… — Он зашипел, протянул к мальчику когтеобразную кисть руки и засмеялся, когда тот отскочил. Арлен гладил гладкие, лакированные обереги, ощущая их силу. Маленькие таблички прикреплены по всей длине веревки. Он насчитал более сорока. — Разве демоны ветра не облетят такой большой круг? Папа ставит столбы, чтобы они не могли приземлиться в поле. Вестник с удивлением посмотрел на него. — Твой отец попусту тратит время, — объяснил он. — Демоны ветра крепкие летуны, однако им требуется большая площадка, чтобы разогнаться, подпрыгнуть и взлететь. В полях, где растет пшеница или рожь, нет места для разгона, поэтому они не очень-то стремятся спускаться на них, если только не видят там нечто слишком соблазнительное. Например, маленького мальчика, забывшего про опасность и заснувшего в поле. Он посмотрел на Арлена так, как порой смотрел на него Джеф, когда предупреждал о смертельной опасности. — Демонам ветра также необходимы дугообразные повороты, — продолжал Реген, — и у некоторых из них размах крыла шире, чем охранный круг. Проникновение внутрь круга не исключено, только я такого никогда не видел. Но коли это случится… — Он махнул рукой в сторону длинного толстого копья, лежащего рядом. — Разве можно убить корелинга копьем? — Скорее всего нет, — ответил Реген, — однако я слышал, что их можно оглушить, приколов к оберегу. — Он усмехнулся: — Надеюсь, мне никогда не придется выяснять это на практике. Арлен смотрел на него широко открытыми глазами. Реген взглянул на мальчика и сразу посерьезнел. — У Вестников опасная работа, — заключил он. Арлен долго не отводил от него взгляда. — Хотелось бы повидать Свободные Города, — наконец проговорил он. — Расскажи мне всю правду про Форт-Милн. — Это самый богатый и красивый город в мире, — отвечал Реген и, подняв рукав кольчуги, показал татуировку на предплечье в виде города, расположенного между двумя горами. — Шахты герцога полны солью, металлом и углем. Дома у нас очень хорошо защищены оберегами. Когда солнце светит на стены города, они сияют краше самих гор. — Никогда не видел гор, — признался Арлен, с благоговением прикасаясь пальцем к татуировке. — Папа говорит, что они вроде