упадет на пол. Рядом горящая печка. А как с оленями? Привязать покрепче, что ли? Откуда же он приехал? Может, рядом кочуют оленеводы. Если бы Коля ехал долиной, обязательно наткнулся бы на мою избушку. Наверное, он спустился с перевала. Нужно сейчас же посмотреть, может, увижу нартовый след. Оставив ведро с водой на берегу, бреду к недалекой просеке. За стеной лиственниц медленно открывается гряда заснеженных сопок. Наконец виден и перевал. По гребню редкой щетиной выстроились лиственницы. В стороне от них маячит скальный останец. Но нартового следа не видно. Продвигаюсь еще на несколько шагов и замечаю какое-то движение у подножья останца. Кажется, там бегут олени. Точно, упряжка! Даже две! Обогнули скалу и покатили вниз.

— Эге-ге-ге-ге-ей! Сюда! — кричу что есть силы, словно там могут меня услышать. Затем, спотыкаясь, выбираюсь на тропинку и со всех ног бегу к избушке. Ура! Ура! Ура! Сюда едут. Это, конечно, ищут Колю.

Заскакиваю в избушку и принимаюсь шуровать в печке. Нет, дрова — это не то. Разыскиваю под нарами сапог и заталкиваю в дверцу. Резина сразу же берется огнем, и черный дым толстой колбасиной повалил из трубы. Печка защелкала, ее бок налился малиновым цветом, волны горячего воздуха поплыли по жилью.

Только сейчас замечаю, что Коля глядит на меня с высоты нарт и улыбается.

— Пить хочешь? — спрашиваю его. Он не реагирует на мои слова, а просто лежит и смотрит. — Чаю хочешь? — говорю погромче. Он переводит глаза на печку и наконец произносит:

— Чай — это человек. Хорошо бы чаю.

— Давно бы так, — радуюсь я. — А то все бормочешь, а я по-вашему ни в зуб ногою. Там твои едут. На двух нартах. — Торопливо наливаю кружку чаю, бросаю в нее несколько кусочков сахара. — На, пей. Обожди, я сам тебя напою. Ты — молодец, что очухался. Я из избушки ночью вышел, гляжу, а там звезда. Туда, а там — ты…

Николай уже допивал вторую кружку, когда за окном послышались голоса. Я поднялся навстречу, но одеяло на дверном проеме отлетело в сторону, и на пороге появился толстый розовощекий парень. Через плечо у него перекинут бинокль и знакомый мне ремень с кольцом. Только это кольцо вырезано из кости. Парень, как и Коля, в кожаных штанах и оленьих торбасах, на голове повязанная матрешкой косынка, а на шее пушистый шарф из беличьих хвостов. Он стряхивает с куртки снег и громко спрашивает:

— Живой кто есть? Здравствуйте!

Его глаза не успели привыкнуть к полумраку, и он задерживается у входа. Здороваюсь с ним за руку и показываю на Колю:

— Вы, наверное, его ищете?

Парень щурит глаза.

— А кого же еще? Всю ночь кочки считали, а он здесь бока отлеживает. Даже оленей не отпустил.

Торопливо рассказываю, как нашел его друга, как ночью перевозил сюда.

— Коля всего какую-то минуту пришел в себя, а то все время бредил. Я боялся, что умрет.

Парень удивленно разводит руками:

— С ума можно сойти. Он еще в пятницу уехал оленей искать. К нам в стадо волки ворвались, двенадцать голов потравили, остальных разогнали. Мы думали, Николай завернул в четвертую бригаду. Потом на связь вышли — говорят, не видели. — Парень еще раз глянул на Колю, протянул мне руку. — Ну, дорова! Меня Сергей зовут, а его, — кивнул головой в сторону окна, — Павел.

Спрашиваю, почему Павел не заходит в избушку, Сергей улыбается:

— Сейчас будет. Оленей отпустит и придет.

— А они не разбегутся?

— Куда бежать? Здесь на буграх хороший ягель. Пастись будут.

Мы уже сели за стол, когда пришел Павел. Молча пожал мне руку, затем что-то сказал по-своему Коле и с кружкой чая пристроился в углу избушки. От моих макарон отказался, не стал брать сахар к чаю. Сидел, прихлебывал из зажатой в ладонях кружки и молчал.

После завтрака пастухи затащили нарты в избушку и принялись ремонтировать. На них ехал Сергей и со всего разбега налетел на лиственницу. Сергею ничего, а нарты сломались. Покончив с ремонтом, они собрали оленей, уложили в спальный мешок Колю и погнали упряжки к перевалу. Я уговаривал их остаться до завтра, но они и слушать не стали. У них возле стада всего два пастуха, а вокруг волки. В случае чего, вызовут вертолет, а здесь ни лекарств, ни рации.

Пожали мне руку, оставили в подарок кусок оленины и уехали. Я проводил их до Фатумы и возвратился в избушку.

По следу волчьей стаи

Я думал, что на Телефонное попаду не раньше чем через месяц, но оказался там уже через четыре дня. Виноваты лыжи. Обычно, возвратившись домой, я заношу их в избушку, там сушу, натираю парафином, проверяю крепление. А здесь бросил у порога, ночью вышел из избушки и наступил на одну из них. Лыжа треснула. Я стянул трещину вырезанной из консервной банки полоской, но надолго ли это — сказать трудно. Решил изготовить новые, прихватил топор и отправился на поиски подходящего тополя.

Все эти дни стояла тихая солнечная погода, поэтому лыжню даже не припорошило. Чуть выше Хитрого ручья ее пересек след росомахи. Зверь спустился с верховьев Фатумы и направился к краснеющим у ручья тальникам. Шагов через тридцать еще след. На этот раз лисий. Снег очень рыхлый, и как Патрикеевна ни частила, а все равно ее изящные лапки утопали почти до колен.

Вот тебе и пожалуйста! Росомаха подошла к лыжне, спокойно прошлась по ней и отправилась дальше. А «хитрая» и «умная» лиса сделала пять или шесть попыток пересечь лыжню, но ступить на нее не осмелилась.

Берег ручья изрезан канавками, и, чтобы обогнуть их, приходится забираться в самую чащу. Под деревьями наткнулся на довольно глубокую тропу. Между крупными, чуть ли не в тарелку величиной росомашьими отпечатками проглядывают немного уступающие им волчьи следы. Росомаха шла по одной с волками тропе, только не следом за ними, а навстречу, как говорят охотники «в пяту».

Разворачиваю лыжи и отправляюсь звериной тропой. Сразу за полоской тальника снег испещрен следами росомахи, лисицы, горностая и даже зайца. Посередине поляны темнеет обрывок лосиной шкуры. Наверное, росомаха несла кусок лосятины спрятать в укромное место, но передумала, а может, просто появился аппетит. Вот она и устроила на этой поляне обед. Мясо съела, а шкуру оставила. Потом уже к этому месту подходили другие звери.

Но что это? Рядом с волчьими следами угадываются уже знакомые росомашьи отпечатки. Снова росомаха идет навстречу волкам.

…До Телефонного оставалось совсем немного, когда волчий след распался на две цепочки. То ли волки учуяли добычу, то ли просто проверяли защипанный куропатками ерник. И здесь к ним снова присоединилась росомаха.

Волчья тропа вильнула и покарабкалась на террасу. Все сходится. Коля потерял мясо или что-то не менее вкусное, вот