- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (7) »
Алекс Тарн
Переводы из Рахели
Настроение
А.Д.Гордону
День съежился и потемнел, в себя ушел. В смурное золото небес, в тумана шелк.
И почернел простор полей, простор немой, прибавив дальности тропе - пустой, прямой.
А ты молчишь, моя судьба, ярмо и кнут. Все, что назначено, приму, все, что дадут.
Ожидание
Вонзать свой взор в густой туман небес, рукой ласкать пространства пустоту, прислушиваться к павшему листу, и ждать знамений, и просить чудес.
Семь раз уверовав, отчаяться, пропасть и вновь поверить в тайну и в ответ, нырнуть во тьму и вынырнуть на свет, благословить судьбу, судьбу проклясть.
Бежать, спасаться в тень прошедших дней, в их трепетный, отзывчивый мираж, дрожать от слез и до рассветных страж пьянеть от горькой сладости твоей.
Ко мне пришел ночной гонец...
Ко мне пришел ночной гонец, у изголовья сел. Во тьме белел его крестец, провал глазниц чернел.
И стало ясно мне без слов, что рухнет до утра тот мост, что время возвело меж завтра и вчера.
Кулак костлявый погрозил, прошелестел смешок: Ты пишешь из последних сил последний свой стишок!
Сафиах
Я не полола, не боронила и не молила послать дождя. И вдруг - смотри-ка: желтеет нива, стоят колосья среди репья.
Зерно прошедшей, забытой жатвы - веселой, пышной, обильной той - теперь вернулось в мой мир ужатый, взошло упрямо в душе пустой.
А ну, колосья, налейтесь в теле, тяните в небо земную нить! Я точно помню, что мне велели жить самородным, дареным жить.
И даже отзвук смолк...
И даже отзвук смолк... Ни слитков, ни монет из тех, былых пещер и кладов, и ларцов. Без них увял мой дух, без них угас мой свет, мой день - свинцов.
Как это пережить? Как пересилить их - сегодняшний отврат и завтрашний отказ - без мыслей о былом, и чудных, и простых, без памяти о нас?.
Поражение
Умирает мой бунт бестолковый, был он весел, и молод, и крут... Поражения черные вдовы в мои комнаты тихо бредут.
Успокоят усталых героев, разожмут, не спеша, кулаки и пригоршнями пепла покроют уцелевших костров угольки.
А потом, как вернувшись с погоста, сядут на пол, белея лицом... И тогда я пойму: эти гостьи не покинут уже мой дом.
Не встреча даже - миг...
Не встреча даже - миг, один короткий взгляд, нелепый мусор слов - и всё... И вновь вскипает рай и вновь клубится ад, и вновь меня волна - несет.
Для этих страшных сил все стены и стихи, все дамбы и валы - пустяк. Колени преклоню на берегах стихий - пускай свершится всё - пусть так.
Тель-Авив, 13.4.25
http://www.youtube.com/watch?v=Z3GHxmtOfAU Песня на музыку Х.Йовеля в исполнении Ханаха Йовеля, Дорит Реувени и Дани Каца
Эхо
Залману
Я помню тот высокий пик свечой - в долинной тьме и свой задорный, юный крик с вершины, миру: "Эй, старик!" - и эха смех.
Прошли года, сменился вид, и нету прежних гор, но эхо... эхо всё звенит, как прежде - острием в зенит - с тех самых пор.
С печальной ярмарки разлук, с поникших, прошлых вех забрать с собой хоть этот звук хоть этот взмах незримых рук, хоть эха смех.
Эйн-Харод, 13-го Эяра.
Вот она, радость, вот!..
Вот она, радость, вот!.. Близко, в твоих руках... Можно потрогать? - Нет!.. Можно обнять? - Назад! Ну отчего, скажи, холоден так твой взгляд, так неприятен смех, так равнодушен страх?
Брат страданью - не брат! Чужой, возьми мою боль! Спрячь, забери, утоли, - даром ее отдам... Ну отчего, скажи, так одинок Адам? Навзничь - один!.. один!.. - в серу брошен и в соль!
Бессонная ночь
Бормотало сердце в бессонну ночь, а на сердце - камень давил-душил... мне носить тот камень давно невмочь, оборвать бы нитку души.
А наутро - утро - и вскачь, и впрыть - полыхнуло светом в окне, в груди - не спешите, руки, не рвите нить, потерпи, душа, погоди...
Протяженным прижатьем, без движения, жестов, слов...
Протяженным прижатьем, без движения, жестов, слов, я к тебе прижата в мягкой жалости вечеров.
Отдохну, пожалуй, обожженная в жаркий зной, - посижу устало в безмятежной тиши лесной.
Позабуду даже униженья судьбы хромой, что скорбями мажет каждый крохотный праздник мой.
Я к тебе прижата милосердием вечеров, сопряженьем жадным, без движения, жестов, слов.
Свободна вновь!
Свободна вновь! - Кандальные оковы, которым не страшна топорная вражда, напильник скуки пересилил без труда...
Конец, конец! - К которому готовы, боясь его втайне, и сердце, и душа, не радуясь ему, но плакать не спеша.
Его жена
Как уверенно голос ее его имя поет... Мне же - голосу верить нельзя - выдает.
Ей - по улице рядом идти, на глазах, на свету. Мне же - крадучись, стежки плести в темноту.
Ей - колечка красивого блик - отраженьем венца. Мне же - тяжесть чугунных вериг, до конца.
Тель-Авив, 5686
Напев тоски
Ты услышь меня, незабвенный мой, Ты услышь меня - где б твой ни был кров - Как летит поверх пустоты земной Мой тоскливый плач, мой тоскливый зов.
Необъятен мир, в нем дорог не счесть, На глоточек встреч - океан потерь, Горячи мольбы, беспощадна весть, Не сыскать того, кто шагнул за дверь.
Мой вечерний луч все видней, видней, Близок смертный час - не боюсь его... Буду ждать тебя до скончанья дней, Как ждала Рахель своего.
http://www.youtube.com/watch?v=LDArv5nUWRA Музыка Йоси Мустаки, исполняет Офра Хаза http://www.youtube.com/watch?v=9nkCDDaMEh0 Исполняют Арик Айнштейн, Шмулик Краус и Джози Кац
Крохотки радости, счастья...
Крохотки радости, счастья - как ящерки хвост: Моря клочок в городском загустевшем дыму, Краски заката на скуке оконных корост - Рада всему.
Рада, как птичьему пению рад птицелов, Рада всему, что свершилось, случилось, сбылось, Рада нанизывать бусы сияющих слов - Все, что взбрелось.
Тель-Авив, 5686
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (7) »