— Старый козёл, блин! — еле слышно проворчал Игорь, отвернувшись от старичка, — Нашёл молодого человека! Мне уж сороковник почти, дедуля! Хотя в сравнении с тобой и Ленин молодой. Господи, когда ж я сдохну?!

Игорь сгорбился и зарылся лицом в кулаки. Он часто так делал, когда на душе становилось особенно погано. Последнее время всё чаще и чаще. Слишком часто.

На ум пришли строки из какого-то древнего стиха, который ему прислала Лорка в Фейсбук, когда они только начали встречаться:

Игорь вспомнил свой последний день рождения. Хотя вспоминать было особенно нечего. Лариска купила каких-то салатов и пару бутылок недорогого вина. Она вообще-то неплохо готовила, но проторчав полдня в парикмахерской, не стала обременять себя кухней в день рождения любимого сожителя. Зато мама привезла шикарный торт, который сама испекла.

Потом зашли в гости соседи — семейная пара Толик и Марина. Так и просидели весь вечер впятером. Были тосты, здравицы, звонки с поздравлениями. Всё как обычно, всё как у всех. Правда, Игорь с Толиком, отлучившись под благовидным предлогом из дому, купили и тут же выпили в подъезде водки в пластмассовых стаканчиках, отчего Игорю весь вечер было не по себе. Но это мелочь, невинная шалость старых приятелей.

— Так, надо матери позвонить, — чуть придя в себя, подумал Игорь, и полез в карман пиджака за мобильником.

— Алло, мам, привет!

— Привет, Игорёк! Сама уж хотела тебе набрать, да подумала, ты всё ещё на работе сидишь. Как дела? Когда Лариса возвращается? — голос матери, как всегда, искрился добротой.

— Да не, мамуль, сегодня пораньше сбежал, — с напускной беззаботностью ответил Игорь, — решил немного в скверике посидеть, скоро домой поеду. Лариса, вроде, через полторы недели вернётся, точно не знаю. Она потом позвонит, скажет. И если честно, пусть подольше там побудет, хочу от неё отдохнуть. Да пусть хоть совсем не приезжает! — добавил он раздражённо.

— О как!

— Да! Она мне перед отъездом опять все мозги вынесла. Ну и я в долгу не остался. В общем как-то так.

— Ничего, помиритесь, у всех бывает, — ободряюще отозвалась мама.

— Да достала, не могу больше, — Игорь всё больше заводился, — Всё время в чём-то виноват. Сейчас вот «почему не мог с ней поехать?». А кто мне отпуск-то даст? Да и в гробу я видал этот Египет. Не выношу жару. Но её это не волнует.

— Ну а что, одному лучше? Тридцать девять, а семьи нет, детей. Что за молодёжь нынче пошла? — в голосе матери послышались нотки упрёка.

— Молодёжь, мам, которой надо жилы рвать, чтоб тупо с голоду не сдохнуть. Какие уж тут дети, если я без пяти минут безработный? Чую, скоро разгонят нашу гоп-компанию. И что тогда? Идти на рынок компами^[4] торговать? Да и шиш там чего заработаешь, плавали, знаем. — ответил Игорь, пытаясь подавить нахлынувшее отчаяние.

— Да ты мужик, Игорь, в конце концов или нет? Что ты всё…

— Да, мам, мужик. Мужик блин. Живой. Из плоти и крови. А не Терминатор,^[5] который не ест, не спит, и у которого ни черта не болит. И которому никогда не бывает ни грустно, ни одиноко.

— Ладно, сынок, не заводись. Я всё понимаю. Но как-то надо жить.

— Надо, мам. Только вот зачем? Какой смысл жить? Для чего?

— Ну, начинается…

— Да, правда, давай не будем. И так тошно. Ты-то там как? — Игорь попытался перевести разговор в доброжелательное русло. Всё-таки негоже ругаться с матерью.

— А у меня всегда всё хорошо. Лето, дача, огород. Благодать! Устану, так телевизор посмотрю. Ты бы приехал ко мне на выходные, а?

— Ой, мамуль, не обещаю. Хочу выспаться. И по синтезатору соскучился.

— Опять он свой синтезатор. Да продал бы его уже! Вон Ларочка жалуется, что у вас стиралка старая. Продай ты свою балалайку, добавьте денег и купите «Электролюкс», или лучше «Самсунг», как у Марины с Толиком, помнишь они нахваливали? Тебе о хозяйстве думать надо, а не мечтать. Хватит витать в облаках!

У Игоря щёлкнуло в голове. Мама, ну зачем ты опять сказала эту ненавистную фразу? Ну за что ты меня так? Сколько можно вот так вот втаптывать осколки моей мечты в грязь?

Игорь собрал в кулак остатки силы воли чтобы не сорваться с катушек, и нарочито медленно произнёс в трубку:

— Вообще-то, мама, у меня не балалайка, а Корг Кронос Экс со всеми расширениями. Фирменный кофр и подставка под два инструмента. Всё это стоит гораздо дороже, чем даже три ваши «стиралки», — он чеканил каждое слово как на параде. — Но я тебе больше скажу. Я хочу ещё прикупить Эксесс Вирус или Норд Лид — это тоже синтезаторы, мама. И тоже очень дорогие, — Игорь перевёл дыхание.

Мама на другом конце виртуального провода молчала. Их обычные споры по поводу музыки, роли мужчины в хозяйстве, и витания в облаках заканчивались всегда примерно одинаково.

— И зачем? — почти равнодушно спросила она, в который раз примиряясь с сыновней упёртостью.

— А затем, — продолжал чеканить слова Игорь, — что должно быть в этой жизни хоть что-то для души, а не только для желудка или кошелька, — И немного подумав, добавил:

— Вот вы меня с Лоркой всё достаёте: дети, дети. Как, мол, хорошо. А что я этому ребёнку дам? Ну там, еда, одежда, школа — это всё понятно. А вот в жизненном, духовном плане? Тоже буду его с детства настропалять — «родись, учись, женись, работай, сдохни»?

— Игорёк, ну у тебя всё крайности. — примирительно прощебетала мама.

— Ой, ладно, мам. Как обычно разговор зашёл куда-то не туда. Просто позвонил узнать, как ты. А по итогу только испортил тебе настроение. Ты прости меня, идиота. Но такой уж я.

— Я не обижаюсь, сынок, — как-то отстраненно ответила мама. И чуть помолчав, добавила:

— Я всё понимаю. И Лариса понимает. Да только и ты пойми — такова природа женщин. Мы — земные, и нас только земное и волнует. Устроены мы так. А вы, мужики — создания небесные, вас всю жизнь в небо тянет. Хоть в мечтах. А мы вас — за шкирку, да на грешную землю. Подрезаем вам крылышки, — она грустно усмехнулась, — Вот вы и превращаетесь со временем из мечтателей и покорителей в скучных зануд с пивным брюшком. А нам и то хорошо — лишь бы по хозяйству, лишь бы копейку в дом. А потом и самим с таким жить становится скучно. Так вот, сынок, жизнь-то устроена.

Игорь молча выслушал её монолог. Не ожидал он от матери услышать подобное. От кого угодно, но только не от неё.

— Ладно, мамуль, давай не будем о грустном. Мне уже пора бежать в метро, дома ещё куча дел. Давай я тебе ещё попозже наберу, если не