Сатаны. Я страдаю и за нее, и за него.
Просунувшись в приоткрытую дверь, Кормилица сообщила: — Она сейчас прямо как маленький ребенок, ей страшно в темноте, больно, она рыдает. — Да оставите же вы наконец нас в покое! — воскликнул Исповедник. — В то время как та, другая, рожает дьявола, Мадам производит на свет свою святость! И добавил, повернувшись к Эмили-Габриель: — Заклинаю вас, Мадам, оставьте ад, для вас существуют лишь Господь, Рай и Святые! — Я не могу больше это выносить, — бормотала Эмили-Габриель, — такая боль… да, боль, которая отпускает по мере того, как сильнее становятся крики, боль, которая через несколько мгновений превращается … в радость.
— Аллилуйя! — воскликнул Панегирист, широко распахивая дверь, — у нас появилась святая… В самый последний миг, когда все, казалось, было потеряно, когда телесная боль уносила душу и сердце, я увидел, как с небес спускается Ангел, он укротил Дьявола и сбросил его, скованного цепями, на дно пропасти, а Большой Гапаль вспыхнул, как Неопалимая Купина тысячью серебряных звезд, тысячью золотых роз, они омыли рот и глаза Жюли сияющим светом и увенчали ее голову огненным нимбом. В своей сияющей славе она казалась кристальным источником. Большой Гапаль вернулся к вам, Мадам, — добавил он, протягивая прекрасный бриллиант Эмили-Габриель, — он еще сияет отблеском чуда.
Просунувшись в приоткрытую дверь, Кормилица сообщила: — Она сейчас прямо как маленький ребенок, ей страшно в темноте, больно, она рыдает. — Да оставите же вы наконец нас в покое! — воскликнул Исповедник. — В то время как та, другая, рожает дьявола, Мадам производит на свет свою святость! И добавил, повернувшись к Эмили-Габриель: — Заклинаю вас, Мадам, оставьте ад, для вас существуют лишь Господь, Рай и Святые! — Я не могу больше это выносить, — бормотала Эмили-Габриель, — такая боль… да, боль, которая отпускает по мере того, как сильнее становятся крики, боль, которая через несколько мгновений превращается … в радость.
— Аллилуйя! — воскликнул Панегирист, широко распахивая дверь, — у нас появилась святая… В самый последний миг, когда все, казалось, было потеряно, когда телесная боль уносила душу и сердце, я увидел, как с небес спускается Ангел, он укротил Дьявола и сбросил его, скованного цепями, на дно пропасти, а Большой Гапаль вспыхнул, как Неопалимая Купина тысячью серебряных звезд, тысячью золотых роз, они омыли рот и глаза Жюли сияющим светом и увенчали ее голову огненным нимбом. В своей сияющей славе она казалась кристальным источником. Большой Гапаль вернулся к вам, Мадам, — добавил он, протягивая прекрасный бриллиант Эмили-Габриель, — он еще сияет отблеском чуда.
