Питер Квилтер Занавес поднять!

Комедия-фарс

Curtain Up! By Peter Quilter

Перевод с английского Павла Шишина

Декорация

Первое действие происходит в фойе и кафе старого обветшалого театра. В помещении самые простые столы и Стулья, кроме того, повсюду разбросаны предметы, имеющие отношение к театру — часть декорации, подмакетник, афиши, разнообразные коробки и ящики. Поначалу всё помещение чрезвычайно захламлено, но к концу первого акта приводится в идеальный порядок.

Второе действие происходит на сцене старого театра.

Действующие лица

ТЕРЕЗА — лет 25–30.

ШЭРОН — лет 20–30. Панк-готка с ног до головы.

ПЭМ — мать Терезы.

БЕТТИ — бабушка Терезы.

ДЖЕКИ — под сорок, стройная, спортивная.

Важное примечание от автора:

Одной из основных сюжетных линий пьесы является подготовка и проведение персонажами благотворительного концерта с участием эстрадной звезды Лайзы Минелли. Создатели спектакля могут по своему усмотрению заменить Лайзу на другую эстрадную певицу — либо мирового уровня, либо широко известную в той стране, где ставится спектакль. В любом случае это должна быть артистка, которая знаменита, мгновенно узнаваема, обладает яркой индивидуальностью, и чей внешний облик зрители могут ясно себе представить. Создатели спектакля должны самостоятельно внести соответствующие изменения в текст пьесы, в том числе в отсылки к репертуару звезды, манеру поведения и выбор песен.

Акт первый

Сцена первая

Обветшалое фойе заброшенного театра, заваленное мусором и покрытое слоем пыли. У двери одна на другую составлены несколько картонных коробок. Тереза распахивает дверь, и коробки валятся на пол. Тереза входит, отодвигает коробки в сторону, вносит из-за двери несколько пакетов с покупками и кладёт на стол. Затем, посмотрев вокруг, замечает в углу старую книгу, открывает её, сдувает со страниц пыль — и тут же оказывается укутанной облаком пыли. Тереза громко кашляет.

Входит Пэм.

ПЭМ. Какая прелесть!

ТЕРЕЗА. Здесь очень пыльно.

ПЭМ. Я догадалась. Оставлю дверь открытой.

Пэм закрепляет дверь, чтобы та не закрылась.

Не думала я, что он в таком состоянии.

ТЕРЕЗА. Простоять закрытым столько лет.

ПЭМ. Всё равно.

ТЕРЕЗА. Я заварю чай.

ПЭМ. В такой грязи? Я сегодня не готова пить чай с термитами.

ТЕРЕЗА. Не бойся, такого не случится… Я забыла чайные пакетики. Но…

Тереза начинает распаковывать сумки. Появляется печенье и две упаковки растворимого супа в пластиковых стаканчиках.

ПЭМ. Что за дрянь у тебя там?

ТЕРЕЗА. «Супер-суп». Отыскала в шкафу, в самой глубине.

ПЭМ. В каком шкафу?

ТЕРЕЗА. С голубой дверцей, у тебя на кухне.

ПЭМ. Господи боже мой, нечего тебе там лазить — мало ли что попадётся!

ТЕРЕЗА. Ну, я вот нашла это. И срок годности ещё не истёк.

ПЭМ. И когда истечёт?

ТЕРЕЗА. В две тысячи сорок девятом году.

ПЭМ. Отлично. Я как раз захватила лекарств на неделю. Сколько там у тебя?

ТЕРЕЗА. Двенадцать овощных супов с гренками и двенадцать куриных.

Тереза достаёт из другой сумки чайник и пару тарелок. Не прерывая разговор, она наполняет чайник из пластиковой бутылки с фильтрованной водой.

ПЭМ. Не многовато? Будут ещё только Шэрон и бабушка, так?

ТЕРЕЗА. Да.

ПЭМ. Больше никого?

ТЕРЕЗА. Нет, мама. Не сегодня. Ты уже спрашивала.

ПЭМ. Просто хочу убедиться.

Тереза собирается включить чайник в розетку.

Осторожней.

ТЕРЕЗА. Всё в порядке. Генератор проверяли на прошлой неделе.

ПЭМ. Эту байку я уже слышала. Смотри, чтобы обувь была на резинойвой подошве.

Тереза включает чайник в розетку.

ТЕРЕЗА. Ты не сходишь за бабушкой?

ПЭМ. Через пару минут, она хотела вздремнуть.

ТЕРЕЗА. Что она обо всём этом думает? Ты с ней говорила?

ПЭМ. Только в общих чертах. Я прочитала завещание и поехала её навестить. «Здравствуй, мама, — сказала я, — ты помнишь, мы говорили о том, как было бы хорошо, если бы Майкл оставил нам что-то в наследство? Так вот, он оставил — огромный, паршивый, заброшенный, кишащий крысами чёртов театр!»

ТЕРЕЗА. Ты что, говорила вот такими словами?!

ПЭМ. А какими ещё словами я должна была говорить? Посмотри на это. Лучше уж сразу признать правду.

ТЕРЕЗА. И что она ответила?

ПЭМ. «Тупой гондон» — вот её точные слова. Новость сбила её с толку. Она даже не поняла, что театр принадлежал Майклу, и он мог отдать его кому угодно. Она знала, что он получил театр в наследство от дяди, но Майкл очень скоро заболел. Сначала брат умирает, потом сын умирает — не удивительно, что она перестала соображать. Нам всем пришлось нелегко, но можешь представить, каково было ей.

ТЕРЕЗА. Но виду она не подаёт.

ПЭМ. Слегка притормаживает. Но это пройдёт. Месяц-другой, и будет скакать, как двенадцатилетняя.

ТЕРЕЗА. Будем надеяться. Сядь посиди.

ПЭМ. Я что-то побаиваюсь.

Тереза стирает со стула пыль. Пэм садится, оглядывается по сторонам.

Ну и помойка!

ТЕРЕЗА. Просто надо немного прибрать. Привести в приличный вид хотя бы эту часть здания.

ПЭМ. Да уж придётся. Надо же будет где-то сесть и всё обсудить. Ты все документы привезла?

ТЕРЕЗА. Да.

ПЭМ. Ты их перечитала?

ТЕРЕЗА. Я попыталась. Вступительная часть вполне понятна, а вот юридический жаргон — какая-то тарабарщина.

ПЭМ. Для тебя? Что так? Ты же училась в университете.

ТЕРЕЗА. Ну, да.

ПЭМ. «Ну, да!» Обучение стоило целое состояние. Но всякий раз, когда возникает какая-то сложность, от тебя никакого толку. На что мы только потратились!

ТЕРЕЗА. Я не изучала юриспруденцию, мама.

ПЭМ. Ты изучала английский язык, Тереза, а все документы составлены по-английски.

ТЕРЕЗА. Они просто слишком запутанные. Для меня.

ПЭМ. Ну, не знаю. Три года в университете, и всё, с чем ты вернулась, — это диплом и татуировка на заднице.

ТЕРЕЗА. Прекрати, мама, это отвратительно! И вообще это не татуировка, а скорее маленькая иллюстрация… ягода клубники. И она на бедре.

ПЭМ. Да мне без разницы — лишь бы ты смогла всё как следует растолковать бабушке и Шэрон. Если они в таком же потрясении, как я, им придётся