На всех окнах оказались тяжелые ставни, справиться с которыми было не под силу одному человеку, и от этого предположения отказались. Все чувствовали себя неловко, потому что… потому что…

Самым хладнокровным, как всегда, показал себя мистер Уильям Норгейт.

— Я думаю, сэр Септимус, все вздохнут с облегчением, если будут обысканы.

Сэр Септимус пришел в ужас, однако гости, заимев наконец-то лидера, встали за Норгейта стеной. Дверь закрыли, и дамы и мужчины разошлись в разные комнаты.

Обыск закончился безрезультатно, разве что дал интересную информацию о том, что носят при себе разные люди. Естественно, у лорда Питера Уимси оказались при себе пинцет, увеличительное стекло и складная линейка, ведь он был признанным Шерлоком Холмсом в высшем свете. Однако никто не ожидал, что Освальд Трюгуд носит при себе таблетки от печени, а Генри Шейл — карманное издание «Од» Горация. Джон Шейл держал в карманах огрызок красной сургучной печати, уродливый талисман и пятишиллинговую монету. А Джордж Комфри — складные ножницы и три кусочка сахара, какие подают в ресторанах. Уж не страдал ли он тайной клептоманией? Аккуратный Норгейт загрузил свои карманы белой тряпкой, тремя разной величины веревочками и двенадцатью булавками, вызвавшими всеобщее недоумение, пока кто-то не вспомнил, что именно на нем лежала ответственность за украшение комнат и за игры в рождественскую ночь. Ричард Деннисон, смущаясь и похохатывая, достал дамскую подвязку, пудру и половину картошки, как он сказал, помогавшую ему от ревматизма, которым он страдал, тогда как остальные предметы принадлежали, судя по его словам, его жене.

У дам самыми интересными вещицами оказались книжка по хиромантии, три заколки и фотография ребенка (мисс Томкинс), китайская сигаретница с секретом (Берил Деннисон), очень интимное письмо и крючок, чтобы поднимать петли на чулках (Лавиния Прескотт), накладные ресницы и маленький пакетик с каким-то белым порошком, возможно, от головной боли (Бетти Шейл). Все застыли, когда из сумочки Джойс Триветт появилась нитка жемчуга, но, увы, искусственного.

Короче говоря, обыск тоже оказался безрезультатным, к тому же все, торопливо раздеваясь и одеваясь, чувствовали себя не в своей тарелке.

Наконец кто-то произнес грозное слово:

— Полиция.

Сэр Септимус вновь пришел в ужас. Только полиции не хватает! Он не позволит. Жемчужины найдутся. Надо еще раз осмотреть комнаты. Неужели лорд Питер Уимси с его-то опытом… как бы это… таинственных пропаж ничего не может сделать?

— Как? — переспросил лорд. — О, клянусь Богом, конечно… Все, что смогу… Только никто не думает, будто?.. Я хочу сказать, никто не думает, будто это я?..

Леди Шейл решительно перебила его:

— Никто ничего не думает. Мы никого не подозреваем, а если бы и заподозрили, то вас — в последнюю очередь. Вы слишком много знаете о преступлениях, чтобы их совершать.

— Ну, хорошо. Правда, после того, как тут всё исходили…

Он пожал плечами.

— Боюсь, отпечатков вам не найти, — оживилась Маргарита. — Но ведь мы могли что-нибудь и просмотреть.

Уимси кивнул.

— Я попытаюсь. Пожалуйста, посидите пока в большой гостиной. Но один из вас пусть все-таки останется со мной. Со свидетелем как-то спокойнее. Сэр Септимус, думаю, лучше всего остаться вам.

Лорд Уимси выпроводил всех из задней гостиной и принялся ее осматривать. Сэр Септимус не отставал от него ни на шаг и повторял все его движения. Вскоре оба тяжело дышали от напряжения. К счастью, вкус леди Шейл весьма упрощал поиски.

В один прекрасный момент Уимси растянулся на полу, желая заглянуть под металлический столик, и неожиданно чем-то заинтересовался настолько, что пребольно ударился локтем о ножку, пытаясь пролезть дальше, чем позволял его рост. Тогда он достал из кармана складную линейку и, по — видимому, преуспел.

По крайней мере в руке у него, когда он вылез, была булавка. Кстати, не обычная булавка, а вроде тех, на какие энтомологи насаживают бабочек, — очень острая, очень блестящая и с очень маленькой головкой.

— Господи! — не удержался сэр Септимус. — Что это?

— Кто-нибудь из ваших гостей увлекается энтомологией?

— Как будто нет… Я спрошу…

— Нет, нет!

Уимси наклонил голову, разглядывая черный стеклянный пол, с которого на него смотрело его собственное лицо.

— Понятно, — в конце концов проговорил он. — Я знаю, как все было. Сэр Септимус, не беспокойтесь, мне известно, где жемчужины, правда, неизвестно, кто их взял. Пока, смею вас уверить, они в полной безопасности. Никому не говорите о булавке. Вообще ни о чем не говорите. Заприте гостиную и возьмите ключ, а за завтраком… за завтраком поговорим.

Сэр Септимус удивился, но возражать не стал.

Лорд Питер Уимси всю ночь глаз не сводил с двери в гостиную. Однако никто не пришел. То ли вор предполагал ловушку, то ли был уверен, что возьмет жемчужины, когда сам захочет. Тем не менее Уимси не считал, что потратил время напрасно. Он составил список людей, в одиночку выходивших в заднюю гостиную во время последней игры.

Сэр Септимус Шейл.

Лавиния Прескотт.

Уильям Норгейт.

Джойс Триветт и Генри Шейл (правда, они выходили вместе, заявив, что иначе ничего не разгадают).

Миссис Деннисон.

Бетти Шейл.

Джордж Комфри.

Ричард Деннисон.

Мисс Томкинс.

Освальд Трюгуд.

Уимси также составил список людей, которых можно было бы заподозрить в желании завладеть жемчужинами как редкостью или средством облегчить финансовые затруднения. Увы, этот список полностью совпадал с первым, за исключением, конечно же, сэра Септимуса, поэтому оказался бесполезным.

У обоих секретарей прекрасные рекомендации, но… Деннисоны едва сводят концы с концами… Бетти Шейл носит в сумочке странный порошок, и вообще в свете поговаривают… Генри безобиден, зато Джойс Тревитт крутит им, как хочет, а она-то, как говаривала Джейн Остин, «та еще беспутница»… Комфри занимается спекуляциями… Освальда Трюгуда слишком часто видят на бегах…

Когда пришли слуги, Уимси сделал вид, будто ему не спалось, и поэтому он первым спустился к завтраку. Тотчас появились расстроенные сэр Септимус, его жена и дочь, и Уимси заговорил с ними о погоде и политике.

Мало — помалу собрались все, но никто ни слова не сказал о жемчужинах до конца завтрака. Зато потом Освальд Трюгуд сразу же взял быка за