мать и брата прийти сюда, и сама с ними приходи.
Бландина (из-за кулис). Хорошо, отец.
Лже-Гавейн. Мне, может быть, лучше удалиться.
Король. Останься!
Дверь в глубине открывается. Входит королева с сыном и дочерью. Они приближаются, отходят вправо и стоят там, потупясь. У Саграмура на тунике посреди груди кровавое пятно от неисцелимой раны. Мерлин низко кланяется. Вошедшие стоят неподвижно.
Королева. Вы звали меня, сир? Король. Гиневра, и ты, Бландина, и ты, Саграмур, я хотел посоветоваться с вами по поводу новой моды, которую думает завести наш любезный племянник. Подойди, Гавейн. Что скажете о его парадном одеянии? (Королева и дети одновременно взглядывают на него и снова опускают глаза. Молчание.) Так я и думал. Наши праведницы и наш поэт не одобряют. Королева. Сир, так Ваше Величество пригласили нас для того, чтоб посмотреть на Гавейна без штанов? Король. Наше Величество от души забавляется вашим смущением. Лже-Гавейн (в ярости). Или на меня так уж противно смотреть, Бландина, что вы брезгливо отворачиваетесь? Саграмур. Ты, может быть, и представил моему отцу какие-то благовидные объяснения, но твое одеяние тем не менее остается неприличным. Лже-Гавейн. Неприличным! Ты еще будешь подражать мне, Саграмур, и дашь свободу своим членам, когда мне вздумается облечь свои в роскошные ткани. Таковы пути моды и глупцов, которые ей следуют. Король. Он страстный охотник, душа моя, и берет за образец одежду псарей… Лже-Гавейн (агрессивно). Которые выглядят во сто раз благородней, чем вельможи, приятные вашему взору и маскирующие свои изъяны. Бландина. Не в моих правилах разглядывать слуг. Лже-Гавейн. Животных вы разглядываете, а на юность, которая служит вам и разбивается в лепешку для вашего удовольствия, отвратительная гордыня не позволяет вам поднять глаза. Бландина. Гавейн! Саграмур. Это уж слишком! Король. Эй! Эй! Обезьянка! Знай меру. Есть такие веши, которые королям не подобает слышать, и ты поставишь меня в неловкое положение, если скажешь что-нибудь подобное. Мерлин (ущипнув Лже-Гавейна). Он пошутил. Лже-Гавейн (с яростью). Я не шучу! Король. Моя невинная шутка перерастает в ссору. Тихо, тихо. Помолчи, Гавейн. В такой день я не потерплю споров. Лже-Гавейн. Вообще-то я ухожу. Король. Насилу разыскал его, и вот уже ускользает! Саграмур. Мы с Бландиной рассчитывали на его помощь, чтоб украсить замок к празднику. Лже-Гавейн. Сами занимайтесь этой работой служанок. Там ослепляют птиц для охоты, и я ни за что не пропущу такую операцию. Бландина. Какая гадость! Король. Ты меня заинтересовал с этими птицами. Я пойду с тобой. Лже-Гавейн (замявшись). Так ведь… Мерлин. Гавейн не осмеливается сказать, что Вашему Величеству, пожалуй, не место на псарне, среди слуг. Король. Будь проклята должность патриарха! Мне не положено развлекаться. Мне не дают развлекаться. Лже-Гавейн. Дядюшка! Король. Увы! Увы! Я пройду с тобой полпути. (Мерлину.) Пойдемте, дорогой министр: вы силком уведете меня обратно и заставите заниматься скучнейшими делами королевства. (Обший поклон королеве, Бландине и Саграмуру.) И устройте нам триумфальную арку покрасивее, сплетите цветочные гирлянды попышнее к прибытию неизвестного рыцаря. Бландина. Но, отец мой… В Камелоте больше не растут цветы. Король. Правда. Правда. Ну придумайте что-нибудь такое из бумаги вместо цветов. Вкус у вас есть, так что за это я спокоен.
Артур и Мерлин выходят. Мерлин, прежде чем скрыться, долго раскланивается перед королевой. Левая дверь закрывается.
Бландина. Матушка! Матушка! Это ужасно! Королева. Умоляю тебя, Бландина, не нервничай так. Саграмур. Она вправе нервничать. Я еле сдерживался, чтоб не влепить ему пощечину. Королева. Возьми себя в руки, Саграмур. Ты не можешь осуждать то, что дозволяет твой отец. Саграмур. Всему есть границы. Бландина. Ты видела, каким он показал себя грубым, холодным, жестоким, наглым, заносчивым. Королева. Ничего не понимаю! Бландина. Невозможно представить, что это тот же человек. Можно подумать, какое-то чудовище заняло его место и его устами и видом над нами насмехается. Саграмур. Я тайно расспросил Мерлина по твоей просьбе: он утверждает, что Гавейн притворяется, что он тебя испытывает. Бландина. Испытывает? Саграмур. Вы помолвлены с раннего детства. Быть может, он хочет узнать, не любишь ли ты его просто по привычке… можешь ли ты его любить, несмотря ни на что. Бландина. Каждое его слово меня ранит. Его манеры приводят в смущение. Он уподобился этим скотам, с которыми проводит дни и ночи. Он даже говорить стал неправильно. Саграмур. От него пахло спиртным. Королева. И это он — такой воздержанный, разумный, благородный, цвет рыцарства, образец прекрасных манер! Не болен ли он? Не сошел ли с ума? Может быть, следовало бы прибегнуть к экзорцизму. Быть может, в него вселился какой-то бес и хочет погубить его. Бландина. Его взгляд леденит меня; он смотрит на нас без всякого чувства. Саграмур. Давайте верить объяснению Мерлина. Бланлина. О, этот Мерлин!.. Я его ненавижу. Королева. Он тебе ничего не сделал, Бландина. Бландина. Я ненавижу его инстинктивно, матушка. При виде него у меня мороз по коже. За те два года, что он живет с нами, все изменилось. Вот уже почти год, как Гавейн не похож на себя. Королева. Ты же не считаешь, я полагаю, что наш министр финансов в ответе за перемену, произошедшую с Гавейном. Бландина. Иногда мне кажется, что он в ответе за все дурное, что с нами происходит. Королева. Твой отец питает к нему особое уважение. Бландина. Мой отец… отец… он тоже изменился. Приглядитесь к нему. Конечно, он всегда любил Гавейна, как и других своих рыцарей, он любил его как племянника и как будущего зятя. Но естественно ли это — что он уже не может без него обходиться, и как раз с тех пор, как Гавейн стал опускаться и отдаляться от нас. Матушка, матушка! можно подумать, что и он, и Гавейн — жертвы какого-то колдовства. Всякий раз, как Гавейн показывает себя с худшей стороны, король его поддерживает. Вот, пожалуйста, один пример из тысячи — эта нелепая идея воссесть за Круглый Стол в костюме псаря. Я обожаю отца, но во всем, что касается Гавейна, так и приходит на ум ослепленный король, которого водит за веревочку его шут. Королева. Надо быть снисходительной, Бландина. Твой отец с ума сходит по юности. У него самого
Дверь в глубине открывается. Входит королева с сыном и дочерью. Они приближаются, отходят вправо и стоят там, потупясь. У Саграмура на тунике посреди груди кровавое пятно от неисцелимой раны. Мерлин низко кланяется. Вошедшие стоят неподвижно.
Королева. Вы звали меня, сир? Король. Гиневра, и ты, Бландина, и ты, Саграмур, я хотел посоветоваться с вами по поводу новой моды, которую думает завести наш любезный племянник. Подойди, Гавейн. Что скажете о его парадном одеянии? (Королева и дети одновременно взглядывают на него и снова опускают глаза. Молчание.) Так я и думал. Наши праведницы и наш поэт не одобряют. Королева. Сир, так Ваше Величество пригласили нас для того, чтоб посмотреть на Гавейна без штанов? Король. Наше Величество от души забавляется вашим смущением. Лже-Гавейн (в ярости). Или на меня так уж противно смотреть, Бландина, что вы брезгливо отворачиваетесь? Саграмур. Ты, может быть, и представил моему отцу какие-то благовидные объяснения, но твое одеяние тем не менее остается неприличным. Лже-Гавейн. Неприличным! Ты еще будешь подражать мне, Саграмур, и дашь свободу своим членам, когда мне вздумается облечь свои в роскошные ткани. Таковы пути моды и глупцов, которые ей следуют. Король. Он страстный охотник, душа моя, и берет за образец одежду псарей… Лже-Гавейн (агрессивно). Которые выглядят во сто раз благородней, чем вельможи, приятные вашему взору и маскирующие свои изъяны. Бландина. Не в моих правилах разглядывать слуг. Лже-Гавейн. Животных вы разглядываете, а на юность, которая служит вам и разбивается в лепешку для вашего удовольствия, отвратительная гордыня не позволяет вам поднять глаза. Бландина. Гавейн! Саграмур. Это уж слишком! Король. Эй! Эй! Обезьянка! Знай меру. Есть такие веши, которые королям не подобает слышать, и ты поставишь меня в неловкое положение, если скажешь что-нибудь подобное. Мерлин (ущипнув Лже-Гавейна). Он пошутил. Лже-Гавейн (с яростью). Я не шучу! Король. Моя невинная шутка перерастает в ссору. Тихо, тихо. Помолчи, Гавейн. В такой день я не потерплю споров. Лже-Гавейн. Вообще-то я ухожу. Король. Насилу разыскал его, и вот уже ускользает! Саграмур. Мы с Бландиной рассчитывали на его помощь, чтоб украсить замок к празднику. Лже-Гавейн. Сами занимайтесь этой работой служанок. Там ослепляют птиц для охоты, и я ни за что не пропущу такую операцию. Бландина. Какая гадость! Король. Ты меня заинтересовал с этими птицами. Я пойду с тобой. Лже-Гавейн (замявшись). Так ведь… Мерлин. Гавейн не осмеливается сказать, что Вашему Величеству, пожалуй, не место на псарне, среди слуг. Король. Будь проклята должность патриарха! Мне не положено развлекаться. Мне не дают развлекаться. Лже-Гавейн. Дядюшка! Король. Увы! Увы! Я пройду с тобой полпути. (Мерлину.) Пойдемте, дорогой министр: вы силком уведете меня обратно и заставите заниматься скучнейшими делами королевства. (Обший поклон королеве, Бландине и Саграмуру.) И устройте нам триумфальную арку покрасивее, сплетите цветочные гирлянды попышнее к прибытию неизвестного рыцаря. Бландина. Но, отец мой… В Камелоте больше не растут цветы. Король. Правда. Правда. Ну придумайте что-нибудь такое из бумаги вместо цветов. Вкус у вас есть, так что за это я спокоен.
Артур и Мерлин выходят. Мерлин, прежде чем скрыться, долго раскланивается перед королевой. Левая дверь закрывается.
Бландина. Матушка! Матушка! Это ужасно! Королева. Умоляю тебя, Бландина, не нервничай так. Саграмур. Она вправе нервничать. Я еле сдерживался, чтоб не влепить ему пощечину. Королева. Возьми себя в руки, Саграмур. Ты не можешь осуждать то, что дозволяет твой отец. Саграмур. Всему есть границы. Бландина. Ты видела, каким он показал себя грубым, холодным, жестоким, наглым, заносчивым. Королева. Ничего не понимаю! Бландина. Невозможно представить, что это тот же человек. Можно подумать, какое-то чудовище заняло его место и его устами и видом над нами насмехается. Саграмур. Я тайно расспросил Мерлина по твоей просьбе: он утверждает, что Гавейн притворяется, что он тебя испытывает. Бландина. Испытывает? Саграмур. Вы помолвлены с раннего детства. Быть может, он хочет узнать, не любишь ли ты его просто по привычке… можешь ли ты его любить, несмотря ни на что. Бландина. Каждое его слово меня ранит. Его манеры приводят в смущение. Он уподобился этим скотам, с которыми проводит дни и ночи. Он даже говорить стал неправильно. Саграмур. От него пахло спиртным. Королева. И это он — такой воздержанный, разумный, благородный, цвет рыцарства, образец прекрасных манер! Не болен ли он? Не сошел ли с ума? Может быть, следовало бы прибегнуть к экзорцизму. Быть может, в него вселился какой-то бес и хочет погубить его. Бландина. Его взгляд леденит меня; он смотрит на нас без всякого чувства. Саграмур. Давайте верить объяснению Мерлина. Бланлина. О, этот Мерлин!.. Я его ненавижу. Королева. Он тебе ничего не сделал, Бландина. Бландина. Я ненавижу его инстинктивно, матушка. При виде него у меня мороз по коже. За те два года, что он живет с нами, все изменилось. Вот уже почти год, как Гавейн не похож на себя. Королева. Ты же не считаешь, я полагаю, что наш министр финансов в ответе за перемену, произошедшую с Гавейном. Бландина. Иногда мне кажется, что он в ответе за все дурное, что с нами происходит. Королева. Твой отец питает к нему особое уважение. Бландина. Мой отец… отец… он тоже изменился. Приглядитесь к нему. Конечно, он всегда любил Гавейна, как и других своих рыцарей, он любил его как племянника и как будущего зятя. Но естественно ли это — что он уже не может без него обходиться, и как раз с тех пор, как Гавейн стал опускаться и отдаляться от нас. Матушка, матушка! можно подумать, что и он, и Гавейн — жертвы какого-то колдовства. Всякий раз, как Гавейн показывает себя с худшей стороны, король его поддерживает. Вот, пожалуйста, один пример из тысячи — эта нелепая идея воссесть за Круглый Стол в костюме псаря. Я обожаю отца, но во всем, что касается Гавейна, так и приходит на ум ослепленный король, которого водит за веревочку его шут. Королева. Надо быть снисходительной, Бландина. Твой отец с ума сходит по юности. У него самого