Тем более, что им от него больше ничего и не нужно, учитывая то, до какого состояния они его довели!

*** (За перегородкой, резко реагирует на слова, сказанные Вероччей). Ты думаешь, я об этом ничего не знаю?

Карло: Ради бога, не двигайтесь! Если вы и дальше будите крутиться подобным образом!..

***: Всё! Хватит! Вы мне уже подрезали немного сзади?

Карло: Да! Только подождите еще немножко, пожалуйста!

***: Не имеет значения! Хватит и так! Вот увидите, как только они придут за мной, все волосы сами тут же поднимутся у меня на голове, в том числе вместе с теми волосами, что сейчас так красиво уложены за моими ушами. (Выходит из-за перегородки. Ему где-то под пятьдесят лет. Но с подстриженной головой и в летней майке, он выглядит энергичным и экстравагантным и производит впечатление почти молодого человека, подвижного и свободного от каких-либо предрассудков.) Я согласен с тем, что я самое настоящее чучело! Я тоже уже об этом думал, Верочча!

Верочча (Торжествующая). Нет, ты только взгляни на него! Взгляни на него, Наташа! Разве, он не стал совершенно другим? Совсем помолодевшим! — Так, так, я хочу, чтобы твои глаза наполнились смехом!

Карло: Я вам больше не нужен?

***: Нет, спасибо.

Пьетро: Да это же Делаго, вылитый! Просто не нахожу слов: Делаго!

***: Как же, как же! Вот только почему-то у этого Делаго на спине волосы совсем другого…

Наташа: Такое ощущение, что он помолодел сразу на двадцать лет!

***: Я — да, но не Делаго! (Обращается к Верочче). Ну, ладно, коль ты хочешь так: то перед тобой — Делаго… — (Продолжает свою речь). Именно он, Верочча. Но, если бы ты только знала, сколько раз, ночами, в моем кабинете — находясь в гнетущем состоянии — я ощущал себя всего лишь марионеткой. Усаженной за письменный стол, освещаемый настольной лампой. В парике. С восковым лицом и руками. Со стеклянными глазами. Без единого движения. И я не находил больше слов, словно вылупившийся на свет из этой неживой плоти. И, как мне хотелось сбежать оттуда и примчаться сюда бегом к тебе, а затем убежать — убежать, куда глаза глядят — кануть в вечность!

Пьетро: Да, да — уехать нам всем, вчетвером — это было бы здорово!

Верочча (Хлопает в ладоши). Так уедем же! Уедем!

Пьетро: Я уже сыт по горло этой авантюрой!

Наташа: Да! Да! Вернемся все в Америку, вместе с ним!

Верочча: А лепить-то я умею! Восковую маску и руки тебе я сделаю лично. Уже представляю себе, как ты будешь выглядеть у меня!

Пьетро: Боюсь, что потом я смогу даже перепутать тебя, мой дорогой дядя, с твоим братом!

Верочча: Прошу не отклоняться от темы, Пьетро!

Пьетро: Нет, ты посмотри, Наташа, разве он не похож на моего отца!

Наташа: Похож. На самом деле!

Пьетро: Ни дать, ни взять, та же самая голова — я неожиданно это открыл для себя, после того, как у него исчезли здесь волоса (показывает на виски). (Обращается к Верочче). А тебе тоже это не кажется?

Верочча: С чего ты взял, что он похож на Андреа? Совсем наоборот!

***: Ха-ха, ты его зовешь Андреа?

Пьетро: Да, да, Андреа, Андреа. И его тоже она зовет подобным образом. Это у нее уже вошло в привычку. Всех стариков она зовет по имени, словно каких-нибудь ребят.

Верочча: Но, простите, о каких стариках вы ведете речь! Нет, никаких стариков! Просто, некоторые думают, что они старики! Мы все как наша матушка земля — молоды и полны всяких капризов.

***: Все выглядим на восемнадцать лет… (Проводит рукой по волосам). Его голова…всего на два года моложе моей… Как только он настаивал на том, чтобы я ехал вместе с ним! Это было тогда с его стороны вполне осознанным бегством…

Верочча: О твоем же нынешнем бегстве можно сказать, что ты, если и предпримешь его, то всего лишь так, ради забавы! Я это вижу! Ты не тянешь на героя! Не тянешь!

***: Мне просто тогда было жалко наших стариков, которые бы в таком случае остались совершенно одни…

Верочча: Вот, пожалуйста! Уже тогда тебе нельзя было отказать в величии и сострадании! Но сейчас, знаешь, хватит! Ты доставишь мне огромное удовольствие, если ты набьешь этими достоинствами свое чучело; но Делаго не нуждается в такой начинке и должен быть безжалостным!

***: Если бы я тогда уехал с ним…

Пьетро: Ты бы тоже стал богатым!

***: О, нет, я не это имел в виду…

Пьетро: Стал бы компаньоном моего отца — и не менее богатым, чем я!

***: И одновременно НИКЕМ — ты это понимаешь? — никем — одним из толпы — без того особого внимания со стороны людей, которое не дает тебе больше жить!

Верочча: Хватит прибедняться, как будто вам, великим людям, всего этого не достает!

***: Чего?

Пьетро: Всеобщего внимания и обожания!

***: Спасибо! Ты говоришь так, как будто мне после всего этого и жить-то больше не надо! Попробуй-ка сам стать знаменитостью и пожить, при этом, еще, хоть немного!

Пьетро: Могу тебя заверить, что если бы я стал знаменитым…

***: Хотел бы я видеть тебя в этой роли! Со всеми этими фотообъективами, направленными на тебя со всех сторон. А сколько глаз одновременно устремлено на тебя! Как можно упустить такой случай — ведь проходит великий человек! Все не спускают с тебя глаз — буквально застыв на своих местах — и ты под их взглядами, в свою очередь, застываешь на месте — прекрасно осознавая то, что ты для них никто иной, как «знаменитость» — СТАТУЯ. Ты меня понимаешь? И это происходит в тот момент, когда ты думаешь совершенно об ином и хочешь предаться хотя бы на миг своим мыслям и чувствам! Тебе бы измениться в лице — скорчиться от боли, если кошки скребут на сердце. Черт подери, неужели ты не вправе чувствовать себя, по крайней мере, в тот момент, всего лишь простым смертным?! Нет — тебе отказано в таком праве! — ты не можешь быть просто простым смертным — ты великий человек. И ты приказываешь себе: «Держись, не расслабляйся, не позволяй своему лицу жить эмоциями! И не забывай, что на тебя все глядят!» — А знаешь, что приключилось со мной месяц тому назад, несколькими днями раньше того, как вы пригласили меня к себе на виллу, отдохнуть немного — (нет, ты послушай, послушай эту историю!) — Я вышел из дому весь разгневанный и пробродил весь день, черт знает где, за городом. Вечером, проголодавшись, я зашел перекусить в первую попавшуюся на моем пути остерию. Но, будучи поглощенным своими проблемами, я совершенно забыл — могу тебе поклясться в этом — кем «я» являюсь. Настолько, что в какой-то момент, я потерял над собою контроль, поскольку меня раздражало то, что, при каждом поднятии моей головы над тарелкой, я постоянно встречался с глазами двух молодых людей, которые все