вставая, чтобы позвонить по номеру Шарнилар. Результат был все тот же.
Едва самолет остановился, как к нему подкатил черный «бентли» с американским флажком и притормозил у самой лестницы. Малко встречал шеф лондонской резидентуры, стройный седеющий мужчина. Его участливый вид обеспокоил Малко, и, едва усевшись в лимузин, он спросил:
— Есть новости?
— Мы еще точно не знаем, — ответил американец, — но может оказаться, что у нас плохие вести.
Ничего больше не говоря, он протянул Малко «Дейли мейл». Одна заметка была обведена красным карандашом.
«Найдена половина тела. Сегодня утром полиция обнаружила в багажнике голубого „роллс-ройса“, брошенного на Лайчестер-сквер, в зоне запрещенной стоянки, нижнюю часть тела женщины, завернутую в пластиковый мешок. Машина принадлежит госпоже Шарнилар Хасани, богатой вдове иранского аятоллы. Поскольку верхняя часть тола не найдена, невозможно достоверно идентифицировать труп».
Малко положил газету и повернулся к американцу.
— Вы называете это просто «плохой новостью»? — спросил он дрогнувшим голосом.
Шеф резидентуры заметил:
— Еще нельзя быть твердо уверенным. Ведь она не опознана.
— Боже мой! — взорвался Малко, скомкав газету. — Вы хорошо знаете, что это она.
Тот не ответил. Малко почувствовал, как слезы ярости наворачиваются на глаза. Он ощущал себя обесчещенным, покрытым грязью. И безнадежно беспомощным. Он хорошо знал мир секретных служб и был уверен, что навсегда останется неизвестно, кто отдал приказ убить Шарнилар: или взбешенный безумный аятолла, или высокопоставленный английский чиновник, вкушающий в этот самый момент свой утренний чай.
Малко закрыл глаза, и ему показалось, что он слышит, как полощется на теплом ветру черный парус.
ЛитВек: бестселлеры недели
