болтают на каждом углу, так что Нолану не остается ничего, кроме как сжимать зубы и делать вид, что ему все равно.

Нолану четырнадцать, когда он узнает, что Джексон Уиттмор бросил Лидию ради Эрики Райес, которая, по мнению Нолана, уступает Мартин абсолютно во всем. В тот же вечер он находит Лидию на заброшенной детской площадке в паре кварталов от его дома.

Вот она, девушка его мечты, сидит на старых покосившихся качелях, выкуривая одну за одной украденную у матери пачку сигарет, и даже с потекшей по щекам тушью, размазанной вокруг губ помадой и в растянутой домашней футболке все равно остается королевой школы.

Он мог бы к ней подойти. Присесть на соседние качели, и тогда ему бы даже не пришлось ничего говорить. Он просто был бы рядом с ней в этот момент, потому что даже Лидии Мартин иногда нужен кто-то, кто будет рядом.

Но хоть Нолан и подрос за последний год, так что скорее всего сейчас они одного роста, он все еще в средней школе. С чего бы кому-то, вроде Лидии Мартин, принимать помощь от какого-то малолетки.

Поэтому когда Лидия поднимает на него свои перепачканные потекшей тушью глаза, Нолан поспешно упирается взглядом в асфальт и проходит мимо.

Он все еще ждет подходящего момента…

Нолану пятнадцать, и это его первый год в старшей школе, а заодно и первая вечеринка, когда он видит, как Лидия Мартин сосется на лестнице с одним из близнецов, фамилию которых Нолан еще не успел запомнить. Знает только, что один из них – гей, а второй – натурал. И тот, что целует сейчас Лидию, явно не по мальчикам.

Нолан хочет отвернуться, его изнутри раздирает от вида того, как руки этого парня жадно сжимают девичьи бедра, забираясь под юбку. Нолан хочет отвернуться, но почему-то не может, продолжая наблюдать, как Лидия запрокидывает голову, подставляя шею под чужие (не его) губы.

А потом она замечает его, и Холлоуэй готов поклясться, что в ее взгляде что-то меняется. Будто она просит о помощи. Будто хочет, чтобы он избавил ее от этих грубых прикосновений под одеждой и чужого горячего тела, вжимающего ее в стену.

Нолан мог бы… Мог бы оттолкнуть этого ублюдка, мог вырвать Лидию из его голодной хватки. Скорее всего, за это он бы схлопотал по физиономии, но как говорится, игра стоит свеч.

Вот только Нолан уже успел приложиться к дешевому пиву, что разливают здесь на каждом углу, и от столь живописного зрелища, которому он неожиданно стал свидетелем, это адское пойло начинает подкатывать к горлу горькой волной. Так что Холлоуэй срывается с места и проносится по лестнице мимо, едва успевая приземлиться на колени перед унитазом в туалете, когда его начинает выворачивать наизнанку.

Нет уж, это явно не тот момент…

Нолану шестнадцать, и он учится в десятом, когда Стайлз Стилински приглашает Лидию на выпускной. Причем он делает это прилюдно, в столовой во время обеда, так что Холлоуэю остается лишь гадать, откуда в этом худощавом парнишке с россыпью родинок на щеках и старой болтающейся на колючих плечах толстовкой столько смелости.

Нолан уверен, что Лидия откажется. Что она рассмеется этому парню в лицо. Что вышлет его подальше, как, например, Айзека Лейхи. Но королева школы лишь растягивает губы в совсем-не-притворной улыбке и соглашается, закрепляя свой ответ крепкими объятиями под улюлюканье толпы друзей/одноклассников.

И в этот момент Нолан так сильно завидует Стилински, что даже не замечает посланного ему, Нолану, из-за плеча Стайлза разочарованного взгляда серо-зеленых глаз.

Конечно, Нолан мог бы подойти к ней первым. Опередить Стилински. Вот только в этот раз ему нечего ей предложить. Он всего лишь десятиклассник, ему выпускной не полагается. Равно как и последний танец с королевой школы, который Лидия Мартин танцует не с ним, а со Стайлзом Стилински, в то время как Нолан Холлоуэй, по уши влюбленный в нее с девяти лет, сидит дома и (не) готовится к итоговому тесту по биологии.

Нолану все еще шестнадцать, когда Лидия Мартин заканчивает школу и уезжает из Бейкон Хиллс…

С тех пор школа перестает быть для Нолана чем-то особенным. Без Лидии это просто место, где он просиживает по шесть часов пять дней в неделю с перерывами на обед и тренировки с командой по лакроссу.

Нолан с головой уходит в учебу, заполняя оставленные после ухода Лидии пробелы таблицами и правилами, и успешно сдает выпускные экзамены. Настолько успешно, что его сразу же зачисляют в престижный колледж в Нью-Йорке, куда он уезжает уже через неделю после торжественной церемонии вручения аттестатов, потому что в Бейкон Хиллс его больше ничего не держит…

Нолану девятнадцать, и он учится на первом курсе, когда судьба снова сталкивает его с Лидией Мартин. Буквально.

Он шагает по улице в сторону дома, где они с его однокурсником Лиамом Данбаром снимают на двоих крохотную студию, чтобы не жить в общаге с придурками из футбольной команды. В его ушах – наушники, а взгляд упирается в экран телефона, просматривая сообщения в фейсбуке, когда он с размаху в кого-то врезается.

Это целиком и полностью его вина, если честно. Он не смотрит, куда идет, потому и не замечает выходящей из кафе с коробкой пончиков и книгой в руках девушки, чьи рыжие волосы оранжевым всполохом врезаются в роговицу.

Нолан присаживается на корточки прежде, чем успевает что-либо понять. Стирает замерзшими пальцами грязные снежные разводы с глянцевой обложки, попутно вырывая из ушей наушники, и уже собирается начать извиняться, когда въевшийся в память с годами голос заставляет его замереть:

– Нолан?

В его голове крутится мысль, что он ошибся, и это не может быть о н а. И правда, откуда Лидии Мартин знать, как его зовут? Но стоит ему поднять глаза, как в горле резко пересыхает, и весь мир становится расплывчатым. Витрины, проезжающие мимо машины, случайные прохожие – все теряет прежнюю четкость. Кроме ее лица и той самой совсем-не-притворной улыбки, что впервые адресована ему, а не кому-то другому.

Они сидят в кафе за столиком у окна уже минут двадцать, но разговор что-то никак не клеится. Еще бы, это ведь их первый за всю жизнь полноценный разговор.

– Ты здесь учишься? – спрашивает бывшая королева школы, и Нолан кивает, потому что это не самая интересная тема для обсуждения.

– Да, в Колумбийском, – коротко он отвечает, стараясь как можно реже смотреть ей в глаза, потому что для него это – равносильно