Присел на краешек одной из них - той самой, по которой разметался худой темноволосый мальчишка, стонущий так горько и жалобно, что ледяное сердце в груди у Малфоя дрогнуло и пошло трещинами. Как кусок льда от прерывистого горячего дыхания.
Борясь с глупым порывом запустить пальцы в темные, больше обычного топорщащиеся пряди, взмахнул палочкой, настраивая барьер, окутавший кровать Поттера матово поблескивающей сферой. Теперь, проснись вдруг кто-то из гриффиндорцев, увидят лишь безмятежно спящего сокурсника.
Хотя, - Драко высокомерно фыркнул, - этих чурбанов ни воющий горный тролль не поднимет, ни завывающий над ухом сумасшедший Пивз, ни причитания Плаксы Миртл.
Гарри тем временем перевернулся набок, подтягивая колени к груди и выдохнул тихо-тихо:
— Мама… папа…
Драко вздрогнул, чувствуя, как волна горькой нежности захлестывает с головой, разрастаясь внутри, выплескивается из какой-то одной точки, закручивает, топит, уносит…
— Тише, Гарри, тише, все хорошо. Это лишь сон. Все хорошо, я с тобой, - шептал, кривясь от непривычных, щиплющих губы слов, уже перебирая чуть жестковатые волосы, дурея от запаха кленовых листьев и легкого, едва уловимого бриза - запаха Поттера. Дурея от его сонной беззащитности, от маленькой складочки, залегшей меж бровей, от длинных пальцев, вцепляющихся в одеяло. - Все хорошо, он умер, он не вернется.
Мальчишка вздохнул, и Малфой увидел, как тень исчезла с лица, а легкая улыбка тронула губы. Губы, которые он… Нет-нет, Драко, заткнись! Даже думать не смей, Дракл тебя раздери…
— Драко… - Малфой подскочил, будто ему мантикора в ногу вцепилась, но Поттер по-прежнему спал. Так и не открывая глаз, нащупал его руку на покрывале, потянул, прижимая к теплой щеке. - Ты пришел, Драко. Ты всегда приходишь. И больше не страшно.
Так больно, будто бладжер с размаха впечатался прямо в грудь, раздробив кости, и сейчас он, Драко Малфой, сорвавшись с метлы, летит к земле из-за облаков, кувыркаясь в воздухе, и ничего… совсем ничего сделать не может, чтобы спастись.
— Поттер…
Тихое сопение в ответ говорит о том, что Золотой мальчик не проснулся. Сон. Просто сон. Драко Малфой сделал свое дело, он может уйти и забыть обо всем. До следующего года. До следующей годовщины смерти родителей мальчишки, у которого не осталось совсем никого.
— Как же я тебя ненавижу, - одними губами, беззвучным отчаянным шепотом, высвобождая руку, вытирая, почти царапая глаза, которые щиплет то ли от пыли, то ли от какой еще дряни - кто знает, что распыляли здесь эти гриффиндорцы…
Однажды… однажды… однажды… Да не будет никакого однажды! Ты всегда будешь все тем же слизеринским змеем, белобрысым хорьком, главным врагом, мерзкой тварью…
Одергивает мантию, поднимается тихонько, чтобы не скрипнула кровать. Теплая рука перехватывает запястье, и пальцы сплетаются с пальцами. Ему не надо оборачиваться, чтобы понять - нереально зеленые глаза распахнулись и смотрят. Смотрят, выжигая дыру на затылке.
— Драко… - сонный, уютный и хриплый. - Драко, не уходи.
========== Часть 5 (Джордж/Фред) ==========
Комментарий к Часть 5 (Джордж/Фред)
Джордж/Фред
— Джорджи… Мерлин, Джорджи, отстань… Ахахахахаха, прекрати, кому говорю, щекотно же… Холодно… Ай!
Фред хохочет, уворачиваясь от летящих в него пригоршней снега - ярких-ярких, искрящихся на солнце всеми цветами радуги - от красного до голубого.
Руки брата обхватывают за пояс, не дают ускользнуть в последнюю секунду, подсечка, и один из близнецов летит прямо в пушистый сугроб, второй рушится сверху, загораживая собой низкое небо - синее-синее, как те придурочные пикси, которых как-то ловили по замку всеми факультетами, позабыв про споры, вражду, мелкие пакости друг другу…
Ладонями обхватить лицо - румяное от мороза, заглянуть в глаза - прозрачные, чистые, как слезы. Смотреть на него, вглядываясь в свое отражение - та же усмешка, тот же легкий прищур, те же лукавые искры, что растекаются по радужке от зрачка, те же бледные точки веснушек - как выжженные солнцем следы-поцелуи.
Одно целое - две половины, разделенные какой-то странной иронией на два тела. И даже просто идти в разные стороны - все равно, что кромсать по живому, больнее, чем рвущая на ошметки пасть хвостороги, страшнее, чем Авада, летящая прямо в лоб.
— А помнишь, Джорджи, нашу первую зиму в Хогвартсе? Почти утопили миссис Норрис в сугробе, Филч так орал, но так и не доказал, что это мы. Или как улизнули после отбоя в Запретный лес и нарвались на каких-то сдуревших кентавров? Если бы не Хагрид…
Холодные губы накрывают неугомонный, болтливый рот, пресекая поток слов. Нежно, отчаянно, трепетно…
— Джорджи, - тихим выдохом в поцелуй, умоляющим вопросом. Отстраняется неохотно, дышит жарко и рвано, смотрит в бледное, почти выцветшее лицо брата. - Ты не расскажешь? Зачем все это? Я согласился, не спрашивал - и этот странный полет не на метлах, не на нашем стареньком Фордике даже - в этой жуткой магловской жестянке с крыльями. Я думал, в Румынию, может, Чарли повидать… А не через океан, через полмира. И ты сам не свой.
— Фредди, - близнец тянется за новым поцелуем, как за глотком свежего воздуха после душных зловонных подземелий. - Не спрашивай, ладно? Я просто не могу тебя потерять.
И целует, жмурится, вжимает в себя и попутно в такой мягкий холодный снег, не обращая внимания ни на смешки редких прохожих, ни на бегущую за воротник ледяную воду, ни на попытки брата увернуться, выскользнуть юркой змеей.
Он не может, не может, не может. Он просто не сможет жить без своего Фредди. Это как пытаться без легких дышать. Джордж знает, он пробовал. Не получилось. Попытка, обреченная на провал.
И лишь один - один-единственный выход. Маховик времени, украденный из Отдела тайн в подвалах Министерства. Маховик, что не мог вернуть убитого к жизни, но мог сделать вероятное реальным.
Мог, мог, мог…
И Фредди мог никогда не умирать, если бы не война, не магический мир, что убил, искалечил, уничтожил сразу обоих…
— Просто верь, ладно? Я когда-нибудь обманывал или делал больно? - а губы все скользят по лицу, собирая капельки стаявшего снега. - Когда-нибудь?
— Нет, - растерянно, как-то даже по-детски. - Но мы даже палочки из дома не взяли. Как мы тут, Джорджи? Я даже не знаю, что это за