Меня, может быть, не насиловали, но детство с алкоголиком папашей и сумасшедшей мамашей было, мягко говоря, суровым. Отшибли на всю жизнь охоту улыбаться. Про смех вообще молчу. Засмеялся было раз... Так предки с двух сторон набросились меня мутузить: не фиг, мол, тут лыбиться-скалиться. Отметелили до посинения, по полной программе. Спасибо, хоть зубы не повыбивали. С тех пор сам не расслабляюсь и не верю всяким энтузиастам от показухи клыков.

Да и нельзя забывать о старшем брате, возненавидевшем меня с момента моего рождения: страшная штука ревность. Каждый из них уродовал остальных членов семейства, и все дружно - меня: я ведь был младшим и самым беззащитным.

Поэтому я рано просек: искать охраны или хоть какой-нибудь справедливости бессмысленно. Не нужно особой наблюдательности, чтобы понять: вокруг выживали только сильные, подтянутые, жилистые, выносливые, спокойные и нахальные, те, кто мог заставить других бояться себя. Поняв это, я стал заниматься доступными видами спорта, в чём преуспел: в мои семнадцать я был грозой школы. Девчонки считали за честь пройтись со мной, мальчишки безоговорочно отдали мне лидерство. Шагать бы мне по трупам до конца моих дней, но судьба распорядилась по-другому: я познакомился с Фианой.

Близнец по западному и дракон по восточному гороскопам, Фиана, недавняя эмигрантка из России, оказалась взрывной смесью. При этом умная и образованная. Тонкая штучка, еще психолог по образованию, она с первой же попытки сдала зубодробительный экзамен для подтверждения кандидатской, а потом, уже работая психологом в Редвуд Сити, шустренько сделала и докторскую не где-нибудь, а в Стэнфорде.

Начав работать в резервации, Фиана не оставила внешнего мира, но опять-таки ради помощи несчастным. Деятельная девица, она часто ездит на собрания людей, у которых не все дома. Мотается по Северной Калифорнии.

Разговорились мы с ней на одном из таких мероприятий, куда меня, наконец, привел извилистый путь хулигана и почти алкоголика. Хотел ей предложить поваляться где-нибудь в мотеле на теплой постельке и опомнился только тогда, когда до меня дошло, что мне уже вправили мозги. Никакой постельки так и не вышло, но в резервацию я вслед за Фианой попал. И никогда, ни разу о том не пожалел. Убедился: когда занимаешься чужими бедами, забываешь свои.

Я не философ, но с Фианой неоднократно беседовал и многое от нее узнал.

Испокон веку, какой период истории ни возьмёшь, каким бы прогрессивным ни был общественный строй в любой точке любого исторического момента, козлы отпущения нужны были всем и позарез.

Чужаки другой пещеры, рода, племени, касты сменялись на патрициев-плебеев, рабов покорённого царства или эмигрантов низшей расы; кровожадные боги древних религий - не менее кровожадными богами современных, - человечество всегда и с завидным постоянством находило изгоев, используя к тому же разницу даже в образовании, манерах, отношении к жизни. Там, где не было инакомыслящих, шпионов, интеллигентов, не говоря уже о евреях, непременно находился какой-нибудь вождь, придумывавший одних, других или третьих. Между теми же, чья кожа была окрашена в один и тот же цвет, различия шли на окраску и оттенки крови.

Прошлый век расстарался, изобрёл не только особенные неизлечимые болезни, атомную бомбу, бактериологическое оружие, Интернет и перекройку пола по собственному желанию, но также и множество признаков, по которым какие-то слои населения переставали считать людьми не только чужих, но и своих же сограждан для того, чтобы оправдывать рабство, издевательства, массовые убийства одних и делать божками других.

А в начале века последнего все вдруг поняли: чего ещё искать, когда есть чрезвычайно полные, над которыми и так давно уже издеваются все кому не лень.

И пошло. Началось с врачей. Входя в любое медицинское учреждение, первое, что видит каждый больной, - это весы, а над ними шкала, по которой определяется вес нормальный, чуть увеличенный, средне-увеличенный, чрезмерный. Человек соответственно приобретает категорию худобы, полноты, тучности и ожирения. Худых лечили, полным рекомендовали похудеть, укоризненно качая головой, тучных же и ожиревших лечить постепенно перестали, пока не похудеют.

Дальше подхватила литература, потом и кино. Толстяков непременно выводили отрицательными, достойными разве что насмешек, а так же обжорами, мерзавцами, неудачниками, никудышными, злыми, подлыми трусами и предателями, никчемными мужьями и жёнами, гадкими детьми, тупоумными, медлительными в рассуждениях, сводившихся только к еде, даже уже не людьми, а какими-то противными животными, которых ничего не волновало, кроме отправлений организма.

Фильмы показывали жуткую травлю в школах полных детей худыми, оправдывали при этом худых. В старых детективных историях маньяком-убийцей-растлителем-садистом оказывался интеллигент, который постепенно начал толстеть и, в конце концов, превратился просто в обжору.

Ну, а церковь - известное дело: заповеди, смертный грех чревоугодие, - мало еще на несчастных было напасти, кроме того.

Но самый страшный и основательный кошмар для больных ожирением пошёл с расцветом телевиденья.

Человеку, обременённому излишним весом, приходилось худо уже не только в школе, но и везде в жизни. На улицах провожали нехорошими взглядами. В высших учебных заведениях травили еще хлеще. На работе, независимо от квалификации, не повышали, заставляли подчиняться худым, обаятельным и хорошо одетым боссам. Это если вообще брали на работу.

Над толстяками насмехались, глумились, их пихали, им наступали на горло. Для них создали дорогущие спецмагазины с особо уродливой одеждой, словно призванной нарочно подчёркивать полноту. Для них сочинили специальную квоту на предприятиях. Постепенно больных ожирением стали чуть ли не законно звать свиньями.

Результатом трагедии отщепенцев сделались резервации, задуманные сначала для того, чтобы сгладить, если не разрешить проблему. Заодно сюда стали отправлять не только страдальцев от ожирения, не только детей, рождённых от растолстевших во время беременности матерей, но и всяких нездоровых детей, а потом и взрослых инвалидов. Как любая хорошая идея, и эта со временем поиздержалась. Оазисы для толстяков стали прибежищем инвалидов, а так же - пугалом для здоровых и тех, вес которых не зашкаливал.

"Здесь инвалиды имеют полное право жить, работать, играть, учиться и радоваться жизни", - этот лозунг вы найдёте не только над бассейном, точно такой же еще красуется над воротами въезда.

Когда табло попадает в поле моего зрения, тут же почему-то вспоминается