Избранные переводы в двух томах. Том 2 (Вильгельм Вениаминович Левик) Страница 2 - Литвек

дорогу,

И я покой меняю на тревогу,

И многого мне стоит мой отъезд.

Чтобы слезой мутить чужие воды,

Чтобы вздыхать среди чужой природы,

Бегу от милых, незабвенных мест.

* * *

Мой нежный враг, в чьи руки отдала

Судьба мои надежды и свершенья,

Я на земле не знаю утешенья,

Как ты на ней могилы не нашла.

Твою красу пучина унесла,

И сам я жертва страшного крушенья.

В моей душе ни света, ни движенья,

Но памяти навеки ты мила.

И если может грубый стих мой ныне

Тебе, моей любви, моей святыне,

Надгробьем стать наперекор судьбе, –

Ты будешь мной прославлена на лире,

И я клянусь: пока есть память в мире,

Он будет эпитафией тебе.

* * *

Меняется и время и мечты,

Меняются, как время, представленья.

Изменчивы под солнцем все явленья,

И мир всечасно видишь новым ты.

Во всем и всюду новые черты,

Но для надежды нет осуществленья!

От счастья остаются сожаленья,

От горя – только чувство пустоты.

Уйдет зима, уйдут снега и холод,

И мир весной, как прежде, станет молод,

А я и песню слушаю в слезах.

Иссякнут слезы, вновь придет веселье,

Но страшно роковое новоселье,

И неизменен в мире этот страх.

* * *

Зачем, желанья, вы стучитесь в грудь,

Зачем, надежды, вы мне снова лжете?

Года летят, сменяются в полете, –

Их не вернуть, как жизни не вернуть.

Года летят, а вам пора уснуть,

Года влекут уже к другой заботе,

Но вы опять на части сердце рвете,

Хоть прегражден осуществленьям путь.

Все, что любил я, все переменилось.

Мир стал другим, душа с другим сроднилась.

Былых желаний голос в ней затих.

О, возродись, надежды цвет весенний,

Вернись, пора ошибок, заблуждений,

Губительница радостей моих.

* * *

Луга, леса в вечерней тишине,

Ручей, едва журчащий на просторе,

Иль тот, что в разрушительном напоре

Шумит, катясь по горной крутизне,

Граниты скал в лазурной вышине,

Согласные в своем нестройном хоре, –

Пока меня в оковах держит горе,

Отрады вы не принесете мне.

Другим стою перед тобой, природа.

Не радуюсь ни краскам небосвода,

Ни весело струящейся воде.

Мне чудится пора совсем иная,

Я слезы лью, о прошлом вспоминая,

И здесь печалюсь так же, как везде.

* * *

Воспоминанья горькие, вы снова

Врываетесь в мой опустелый дом.

Я не настолько одурачен злом,

Чтоб в этой жизни ожидать иного.

Мне видеть крах надежд моих не ново,

И, сотни раз обманутый во всем,

Я, с примиренным сердцем и умом,

Готов терпеть вторжение былого.

Да, я не все терпенье истощил, –

Пускай в несчастьях век мой горький прожит,

Я милосердья от судьбы не жду.

Сопротивляться ей – нет больше сил,

Так пусть паду – падением, быть может,

Я от себя страданья отведу.

* * *

Тот радостный и горестный рассвет

(Пускай нам скрыто жизнь уже грозила),

Как все, что сердцу безгранично мило,

Да славят люди в океане бед.

Был свод небесный пышно разодет,

И видело всходящее светило,

Как страсть в одно два сердца превратила,

Забывшие на время злобный свет.

Лишь солнце в горних видело просторах,

Как слезы их текли двумя ручьями

И становились бурною рекой.

Оно слова слыхало, от которых

Похолодеть могло бы даже пламя

И души бы в аду нашли покой.

* * *

Таких созвучий, полных красоты,

Таких стихов в сладчайшем новом стиле

Мои труды еще не породили,

Мой стих явил лишь грубые черты.

А ваш – родник, бегущий с высоты,

Вы Иппокрены ключ им посрамили.

Цветам, что вы на Тахо возрастили,

Завидуют и Мантуи цветы.

Зато вы небесами не забыты,

И Аполлон, пристрастья не тая,

Вручил вам дар, какого я не стою.

Две наши музы равно знамениты,

Но только черной завистью моя,

А ваша – несравненной чистотою.

* * *

То случай иль судьба – не все ль равно –

Однажды Вечность в мир Добро послала

И, видимо, сама же пожелала

На мне проверить, что несет оно.

Но я у жизни в пасынках давно,

И для меня в том было проку мало.

Во всем, во всем она мне отказала,

О чем просил – и то мне не дано.

Сменив обычай, землю, кров и стены,

Я втайне ждал счастливой перемены,

С надеждой сел в неверную ладью,

Но увидал по знаменьям небесным,

Что, соблазненный счастьем неизвестным,

Злосчастью в жертву отдал жизнь свою.

* * *

За что?! Сижу, прикованный к стене.

За днями дни в тюрьме идут как тени,

Потоком смутным мыслей, чувств, видений,

Бесследным и бесплодным, как во сне.

Лишь прошлое стучится в дверь ко мне

Тоской невыносимых сожалений,

Да колесом, бессменным в общей смене,

Слышней скрипит Фортуна в тишине.

И, в хаосе бегущих дум затерян,

Мой скорбный дух не знает, не уверен,

То говорит со мною ночь и тьма –

Иль, предаваясь тягостному бреду,

С собой я сам веду в ночи беседу,

Здоров ли я или схожу с ума.

* * *

Меня сочли погибшим, наблюдая,

Как тягостно владеет горе мною,

Как меж людей бреду я стороною

И как чужда мне суета людская.

Я погибал. Но, мир пройдя до края,

Не изменил возвышенному строю

Среди сердец, что обросли корою,

Страданий очистительных не зная.

Иной во имя золота и славы

Обрыщет землю, возмутит державы,

Зажмет весь мир в железное кольцо.

А я иду любви тропой неторной.

В моей душе – кумир нерукотворный –

Изваяно прекрасное лицо.

* * *

Как лебедь умирающий поет

На зыбкой глади озера лесного,

Когда впервые, скорбно и сурово,

О, если б он часов замедлил ход,

О, если