любят. Так что не проболтайся. А полюбоваться им еще успеешь. Давай, работай! — подтолкнула Лиина подружку. Милка уже разулыбалась, глазея на владаря. Того же такой интерес явно смутил и он слегка отшатнулся поглубже в тень.

По окончании работы, Лиине пришлось провести с ним тайную беседу немногим позже, когда за ней уже никто не следил:

— Ты б хоть корону снимал, что ли! А то тебя люди за царя демонов примут! Вон подруга уже причислила тебя сначала к бесам, потом к духам…

— Ты не решила вернуться? — хмурый, как всегда, он интересовался лишь одним — вернуть свою пленницу домой.

— Глуп ты, владарь! — упрекнула его Лиина. — Впрочем, как все мужчины. Так быстро дети на свет не появляются. Хотя… Ты ведь их душами ведаешь, разве не тебе ли знать, как все происходит?

Он лишь сверлил ее темными очами, пока она подшучивала над ним. Откуда ж хозяину Ирия было ведомо, какой то долгий процесс — явление новой жизни в муках и страданиях на грешной земле. Его дело заключалось в простом: собрать души, принести в Ирий, передать матушке Пелагее, а потом, в зависимости от пожелания душ, распределять: кого на землю, в семью, кого — в Ирие оставить, дав крылья.

— Всего-то и недели не прошло. Ты хотел, чтобы я уже и разродилась? — Она положила руку ему на плечо, соскользнула ладошкой к щеке, погладила. — Возвращайся без меня, Квад. И не мучь ни меня, ни себя. По крайней мере, не стоит так часто сюда являться.

И она развернулась, возвращаясь к подруге, поджидавшей ее у тропинки, по которой уже торопились девушки и женщины, заводя красивыми голосами старинную песню. Владарь постоял еще в тени деревьев и улетел черной птицей в свои края, где был полноправным властителем.

Вечера в деревеньке проходили тихо, мирно и спокойно: под красивые напевы женщин, под заливистый смех молодых девиц да крик детишек, которых никак не удавалось уложить спать. Что ж они глупые, почивать, пока другие развлекаются! Это ж столько интересного можно пропустить!

Милка с Лииной чаще держались особняком, поодаль от шумных компаний, хотя изредка присоединялись. Однако сегодня настроения слушать глупые россказни парней у Лиины не было, и потому, когда к девушкам загодя подошла Василиса, предложив компанию на вечер, получила такой ответ:

— У нас дело важное! Нельзя нам отвлекаться сегодня… — выдала Лиина с совершенно серьезным видом, лузгая семечки.

— Это какое же? — тут же заинтересовалась любопытная.

— Радмила сказала семки все сточить, чтобы мешок освободить. Вместо них картошку положит туда. — Показала мешочек с семечками девушка.

— Ох, и как только справиться?! — притворно вздыхала Милка, приступая к занятию. — Боюсь, зубки сточим!

Девушки сначала напустили на себя строгости да хмурости, соответствующих ответственному занятию, но потом не выдержали и рассмеялись. Василиса не обижалась на их шутки. За короткую неделю, проведенную Лииной в деревне, к ней вообще очень быстро привыкли. Вот и Милка даже научилась распознавать, когда девушка беззлобно шутит, и когда ей можно подыграть, поддержать в забаве. Хотя, не всегда получалось уловить эту тонкую грань между шуткой и правдой.

Пока Василиса не решила присоседиться, чтобы помочь подругам уничтожить запас обжаренных семечек, девушки клятвенно обещали справиться поскорее и прийти к подружкам и парням. Хоть на самом деле и не собирались сдерживать данного обещания.

Как только Василиса ушла, из-за забора выглянула Радмила.

— Что ж это я, по-твоему, в маразм впала, раз такие глупые задания девкам даю? — пожурила она Лиину, и пригрозила придумать что-нибудь весьма серьезное и долгоиграющее, круче перебора смешанных крупы и чечевицы.

— Мне покуда знать? — пожала плечами нахалка и получила затрещину, призванную вернуть разум и совесть на место. Но те, видимо совсем затерялись…

— Подвинься. Помогать вам буду! — присев рядом с девушками, женщина вытянула уставшие ноги, и огляделась, в поисках мальчишки, удравшего еще сразу после сенокоса невесть куда.

— Да вон он! — ткнула пальцем в сторону дома плотника Лиина. Малец проявлял завидную любовь ко всему, что было выточено или сделано руками человека. Нравилось ему и самому мастерить… Недавно взял где-то гвозди и пришел домой чинить Радмилину кровать, заявив, что у баб в доме без мужика никакого порядку нету…

Наведенный «порядок» женщины общими усилиями еле разгребли: щипцами и без них, пытались вырвать здоровенные гвозди из деревянной спинки кровати, торчащие криво, косо и на три сантиметра из дерева. Да так и не смогли. В итоге просто взяли молоток и согнули железки, чтоб Радмила не поранилась.

— Эх, был бы у нас мужик в доме, чтоб объяснил ему как чё делать, да занятий ему ворох навыдумывал, глядишь, и детская дурь из башки выветрилась! — и Радмила с Милкой как-то странно покосились на Лиину.

— А ты ходи, поспрашивай, може кто в аренду мужика сдает… — не обратила на них внимания девушка, гордо отплевываю лузгу. — Только комнату за плату сдавать не думай! А то напросится еще алкаш какой… Нюхай его ароматы по утрам…

Бабы скривились. Лиина тут же сменила тему, направив ее вроде и в тоже русло, да только уклонив в сторону.

— Милка, ты вот кого выбрала б: пьянчугу или толстяка?

Милке ни один вариант не понравился. А Лиина кивнула в сторону сидевшей на соседней скамейке компании молодежи. Свасел и Захар так и прожигали ее подругу страстными взглядами, ухмылялись, полагая, что их кривые ухмылки произведут на девицу впечатление и она… У Лиины было два варианта: либо Милка влюбится, либо перекрестится, испугавшись.

Выяснилось, второй вариант куда ближе к правде.

— Никого! — горячо выпалила та.

— Ну и зря. Потому как они явно к тебе свататься придут. — Заметила Лиина. Совсем скоро жнива закончатся и в деревне наступит легкий пред зимний хаос. Мужики будут пить, бабы — их гонять. А более разумные постараются залатать дыры в стенах, потолках, подготовить сено и прочее. Молодежь будет выбрать себе пару в это время.

Меж тем, Милка всмотрелась в кандидатуры и обнаружила, что на ее руку может позариться еще один жених. Хотя, скорее она сама бы ему и руку, и ногу, и сердце, и даже душу предложила бы. Только вот сомневалась, насколько ему такое добро надобно.

— Мне бы доброго, рукастого… то есть, работящего. — Исправилась Милка, описывая Николу, который делал вид, будто ищет в дырявом лапте смысл жизни.

— Так и чего тебе мешает? — не поняла Лиина. — Вон сидит, глазами тапки пилит, дыру проделал уже. И на тебя таращится… А ну повертись! Вдруг на тебе уже живого места нету, а ты и не знаешь? — Убедившись, что подруга цела,