собственную сестру в порыве ярости, когда она нарочно убила его питомца.

Особенно всякими страстями отличались японские дети. Но такое…

Потом сестру положили в психушку. Родители его туда, слава богу, не брали. Анечка продолжала бредить тамагочиком и переставала кричать, чтоб ей принесли его только лишь после укола.

Через пару недель лечения она подловила момент, когда за ней никто не следил, и выпрыгнула из окна третьего этажа вниз головой.

Рома поморщился. Ему показалось, что игрушка ожила и слабенько пульсирует. Но нет, это он так сильно сжал кулак.

В комнату вновь заглянул Тишка.

- Сейчас, сейчас покормлю… - вздохнул Рома.

Почему за все годы он ни разу не навещал могилу Ани?..

Может, боялся, что вернутся кошмары?

Рома бросил тамагочи обратно в коробку, сложил туда тетради, заколки и прочие пожитки. Немного поколебался и оставил-таки дневник. Какая-никакая память о сестре. Остальной хлам нужно выбросить сегодня же.

В том числе и этот тамагочи.

***

- Ну и что? Это называется убрал? - поморщилась Лена. Рома сидел на диване, растирая лицо, в голове звенело. Подбежал Ванечка:

- Папа-папа! А мы голубей ловили! И пирожные ели, мама купила!

- Хорошо… - виски поддавливала боль, и Рома почувствовал раздражение. Ему хотелось тишины и спать-спать-спать. Лена подошла к балкону, выглянула, поправила занавеску:

- И на балконе ничего не разобрал. Ну блин, Ром! Уже звонили так-то сегодня. Приедут, сказали, на днях, квартиру смотреть.

- Я несколько коробок мусора отнес на свалку. Я ж не думал, что так быстро, - пробурчал он, продолжая выковыривать из уголков глаз кисляки. Надо же, заспался как, стемнело на улице. - Сколько времени уже?

- Время перестать вести себя как ребенок, - бросила Лена. - Ваня! Идем руки мыть. Ром, ты Тишку покормил хоть?

- Да! - не выдержал Рома. - И попугаю насыпал корма!

- Молодец.

Малыш вприпрыжку затопал по коридору, а Рома откинулся назад на подушки. Почему люди из года в год повторяют одни и те же ошибки?

Когда он зашел на кухню, жена возилась с пакетами. Вот и сервиз ушел, и всякие приятные глазу мелочи, в отсутствие которых кухня выглядит голой и нежилой. Микроволновка вот, грязноватая и залапанная.

- Уже почти все собрала? - сказал Рома чуть ли не заискивающим голосом.

- Да. В отличие от тебя. Чем это пахнет, ты мне скажи лучше?

- Ну чем - как обычно, - Рома пожал плечами, подергал носом. Но пахло чем-то вроде протухших раков. Он вдруг припомнил, что снилось что-то странное, а отголоски дурацкого писка тамагочика и сейчас звенели в ушах.

На кухню забежал Ванечка:

- Мама, папа! Там Кеша не разговаривает и не чирикает. А в клетке только перья. - Глаза мальчика показались Роме огромными и чистыми, как два озера, наполненных слезами. Лена глянула на Рому, и вышла из кухни. Тот поспешил за ней, и на пороге спальни его застал приглушенный крик. Рома машинально потянул руку выключателю, Лена вскрикнула «Нет!», но свет уже вспыхнул.

- Мам, ну я хочу посмотреть… что там с Кешей, мама? Он заболел? Папа?..

Лена вывела малыша из комнаты, а Рома так и стоял, не в силах отвести взгляда от прутиков, на которых успела подсохнуть кровь.

На мгновение ему показалось, что он спит. Сейчас надо уже просыпаться, потому что придет Лена и Ваня, а он до сих пор не убрал квартиру, не разобрал вещи на балконе. Может, в том числе и потому, что в комнате пахло… не кровью, а будто бы кальмарами.

Да, Рома недолюбливал попугая, но чтобы такое… Нет, этого он не делал!

Рома вышел из спальни в прихожую. И там Лена уже обувала Ванечку, который держался ладошкой за стенку и канючил:

- Я не хочу никуда идти… я хочу с папой, с папой хочу! Я устал, мама!

Лена не обращала на его слова никакого внимания и, закусив губу, запихивала неподатливые ножки в ботиночки. Переноска с Тишкой стояла тут же, возле «калошницы».

- Лен, может он открыл клетку и… Я не трогал его, клянусь!

- Угу. Или не хотел. Так же, как тогда - меня, Ваню.

- Лен, ну что ты все передергиваешь… - он провел ладонью по волосам. Опять этот тон юристки. - Куда вы, на ночь глядя?

- У подруги переночуем. Я уже договорилась с Машкой, - не глядя на Рому, бросила Лена.

- Что? - нахмурился Рома. - Ты думаешь… Блин, Лен, я не трогал его! Я спать лег, а потом ты пришла. Блин, может, его Тишка задрал?

- Ты хоть сам себе веришь? - не глядя на него, сказала Лена, а Тишка возмущенно мяукнул в переноске.

Ей удалось, наконец, обуть Ванечку, а тот вихлялся и тянул одну ручку к папе. Рома улыбнулся ему, и только сейчас увидел, что именно протягивает ему сын. Рисунок на потертых зеленых обоях, позади «калошницы», растекся, пол под ногами стал мягким, как расплавленный воск.

- Откуда он у тебя?!

- Ром, не кричи на него!

Рома моргнул, а Ванечка прижал тамагочи к груди.

- Откуда у него эта хрень? - дрожащим голосом сказал Рома. - Лен? Ты… ты купила ему… это?!

Коробка с пожитками сестренки, вместе с этим треклятыми тамагочиком отправилась на дно полупустого мусорного бака. Значит, это другая игрушка, но… точно такая же на вид.

- Что? - Лена нахмурилась, и шагнула вперед, отводя Ванечку за себя. Рома только сейчас заметил у нее под глазами темные круги. Заметил, что волосы тусклые, и откуда-то вдруг появились носогубные морщины. Рома почувствовал раздражение, оттого что жена прикрывает собой Ванечку - как будто он может причинить вред своему любимому сыну. Тот случай не считается. Он работал над картиной три месяца, и…

- Откуда. У него. Тамагочи.

- Он лежал здесь, когда мы вошли, - ответила Лена. - На «калошнице». Ром, пожалуйста, прекрати. Ты ведь пугаешь его. Мы с тобой уже сто раз говорили о твоем поведении, и мне кажется, что тебе на самом деле надо обратиться…

- К наркологу, да? Или к психиатру? Ваня, давай его сюда.

- Нет, папочка, ну можно я им поиграю? Ты же мне его хотел подарить?

- Отдавай.

- Ванюш… Отдай папе игрушку.

- Но я хочу-у-у… - заплакал Ванечка, а Рома рванулся к сыну, и стал отлеплять цепкие пальчики от тамагочика, весь дрожа и от омерзения, и от злости, и от обиды за несправедливые обвинения. Лена вскрикнула, оттолкнула мужа, Ваня зарыдал, а Рома стоял, заполучив игрушку, грудь его вздымалась и опадала.

- Думаешь… думаешь я идиот совсем?

Лена казалось, целую вечность смотрела на него. И если сегодня утром он еще думал о том, что все можно повернуть вспять, изменить, то сейчас он напрямую прочел мысли в ее голове: «Все кончено».

- Ничего я не думаю. Мы пойдем, а тебе надо отдохнуть.

Она вытолкнула плачущего Ванечку на лестничную клетку, а Рома выглянул за порог и заорал:

- Я НЕ ТРОГАЛ КЕШУ! НЕ ТРОГАЛ! Я НЕ ТРОГАЛ ЕГО!

Он постоял,