цветков. И они сорвались. И легли прямо мне под ноги.

Я ради прикола переключил рычажок фотоаппарата с off на on, и его окошечко засветилось!

И там была ПОЛНАЯ батарея.

Эта полная батарея добила меня окончательно, ведь я просил всего об одном кадре…

Существо, которое заряжает разряженные аккумуляторы…

Стоит ли говорить, что как только я сделал пару кадров, солнце тут же зашло. Всё вокруг посерело… На всё-про-всё у меня было всего каких-то пять секунд.

Я стал бегать по деревне, трясти кубинских отдыхающих людей за грудки и кричать:

– Миракл! Миракл!

Кубинские люди смотрели на меня, как на идиота, и говорили:

– Да-да. Циклон… Тропики…

Хлынул ливень. Я спрятался под навес магазина и записал это всё. А потом вышел на берег Карибского моря и сел.

В это время в Питере, на обратной стороне нашего Земного шара, мой друг Александрит увидел падающую с неба звезду и прислал мне об этом смс. В Ла Боке нет мобильной связи, и весь день на телефоне у меня горела надпись «нет сети», но это сообщение каким-то образом пришло.

И почему-то это меня нисколько не удивило.

Крестины

Чудеса происходят каждый день. Всё зависит от того, как мы их интерпретируем. Для одного это Чудо, а для другого просто «циклон-тропики». Господь никогда не даёт стопроцентного подтверждения своего существования. Он проявляет себя в полутонах: совпадения, случайности, дежавю, сны, знаки, символы… Не ждите, что Он явится и скажет: «А вот он я! Только что из-за руля!»…

Думаю, что все Его чудеса – все эти хождения по водам, кормление пятью хлебами, превращения воды в вино и даже Воскрешение – все они были явлены не явно. Так, например, после Воскрешения апостолам явился «некто похожий на Него в белых одеждах» и сказал: «Вы что, парни, не узнали меня что ли?!»

Ну, да оставим богословские беседы богословам…

В общем, назвался груздем, – крестись. И поехал я креститься. Да не просто так, в какой-нибудь первый попавшийся храм, а аж на самый что ни на есть – Урал. Есть там деревенька – Слобода. В ней мой отец родился. Основали её казаки, которые покоряли с Ермаком Сибирь. Стоит она на реке Чусовой. И есть там церковь. Прямо на берегу, на скале – белоснежное здание с синим куполом. Стоит и в воде отражается…

И… (Чуть было не написал: чёрт дернул меня поехать туда креститься). Впрочем, без чёрта не обошлось. Но обо всём по порядку.

Каким-то чудом нашел через интернет мобильный телефон настоятеля этой церкви. Был он по ту пору в отпуске, в отъезде, значит. Спросил у него, можно ли приехать покреститься, что для этого нужно, когда он из отпуска возвращается и так далее… В общем, очень серьёзно подошёл я к этому вопросу, даже стал сбивчиво рассказывать ему, что корни мои – тут, что имена шестерых Ржанниковых, на войне погибших, на обелиске, на деревенском кладбище выбиты… Но батюшка раздражённо отмахнулся от меня, как от назойливой мухи:

– Приезжайте. Покрестим.

Типа, много вас таких…

Понятно, у него работа, а я-то волнуюсь… Помню, когда в комсомол вступал, и то волновался, а тут креститься в сорок лет… Это ж не шутки.

Подготовился, «Отче наш» выучил, рубашку крестильную чуть ли не сам сшил, родственникам водки купил цельный чемодан, жену с двухмесячной дочкой дома оставил, поехал креститься…

Приезжаю, водку с родственниками два дня попил, больше не стал. Пощусь, «Отче наш» перед сном читаю. Всё, как положено.

Накануне крестин решил в баню сходить. Не в городскую какую-нибудь, а в настояшшую, деревенскую, уральскую… Никого для компании не нашлось, да и кому охота с трезвым со мной в баню идти?! Пошёл один. И ведь знал, что одному в баню нельзя, – банник запарит, – а всё равно пошел!

Попарил сам себя веничком, вымылся, кваску выпил домашнего, «Отче наш» три раза прочитал да и спать лёг. Завтра ведь креститься надо… От родственников до церкви километров восемь, муж сестры двоюродной обещал на машине подвезти.

Лёг я, а мне худо…

Да так худо, как никогда в жизни худо не было.

Ну, думаю, угорел я в бане. Лежу, помирать всерьёз собираюсь… Руки-ноги не шевелятся, сердце как дятел колотится, трясёт всего, знобит, тошнит, крутит, голова кружится, на потолке – «вертолёт», как от литра водки, в животе огнём жжёт, пальцы ледяные, дрожат… И жалко мне одного только, что жену-раскрасавицу с дочкой своей крохотулечкой я больше не увижу.

А тут ещё кто-то стал по пустому дому ходить, посудой в шкафу звенеть да половицами скрипеть. И ходит прямо в головах ведь!.. Чуть меня чем-то своим не касается.

Волосы мои зашевелились, потом дыбом встали, по коже мороз пошёл, трясти ещё больше стало. Начал я Богу молиться. Просить у Него не забирать меня отседова. «Отче наш» раз тыщу, наверное, прочитал. Глаз до утра не сомкнул. Лежу, жду когда петухи псалмы пропоют. Прям, как Хома Брут.

…Наконец посветлело за окном. Муж сестры двоюродной с сестрой двоюродной, слышу, приехали. Дверь своим ключом открыли, заходят. Весёлые уже с утра, румяные… А я встать не могу.

– Угорел я вчера в бане, братцы, – говорю. – Не пойду никуда.

– Да ты што?! За такие тыщи километров приехал и не пойдёшь?!! Давай-ка таблетку от внутрешнего давления выпей и поехали уже!

– Не, ребята, извините, не могу.

Переглянулись они понимающе. Всунули в меня горсть таблеток «от внутрешнего давления» для профилактики, одеться помогли, до машины кое-как дотащили, на заднее сидение бревном бросили и повезли креститься.

Едем по просёлочной дороге. Вдруг – бац! Муж сестры двоюродной как даст по тормозам!

– Менты! А я выпимши и без прав!!!

– Да откуда ж они взялись?! – вопит сестра. – Никогда их тут, леших, не было!

А муж – руль влево и прямо по лесу, без дороги!

– Заметили?

– Да нет, вроде…

– Блин, а если заметили? Надо машину бросать!

Я лежу на заднем сидении, тошню, по кочкам трясусь, офигеваю от всего этого…

Выскочили из леса у какой-то железнодорожной будки. Муж заднюю дверь открывает:

– Вылезай! Пешком пойдём.

Понимаю, что отнекиваться бесполезно, но, слава Богу, таблетки от внутрешнего давления действовать начали, легче мне маленько стало. Вылез. Пошли. По шпалам.

– Это у нас тут в сталински времена узкоколейка ишо была…

Я ползу, чуть не на карачках… Тут дождь ещё начался. Мне зонтик дали, а я его держать не могу…

Наконец, кое-как доковыляли до церкви. Народу – тыща! Многие из Первоуральска приехали, а некоторые аж из самого Свердловска. И все креститься.

Батюшки месяц не было, так что желающих поднакопилось. Церковь-то знаменитая. Она даже при советской власти не переставала фунциклировать.

Желающих много, а у меня поезд обратный завтра.

Открылись двери, народ стал внутрь заходить. Заходит-заходит, не помещается весь.