========== Глава 1 ==========

Я всегда ненавидел мозгоправов. Психоаналитиков, как их следовало вежливо называть, задачей которых было влезть жадными, липкими пальцами в ваш разум и перекроить его под свое понимание прекрасного. Под их понимание нормальности. А что стоит считать нормальным в нашем безумном, больном мире?

Я с детства был проклят даром сочувствия. И это не та напускная жалость и желание пожалеть несчастное, страдающее существо, это – стопроцентное вживление в чужое сознание, в чужую душу. Я как будто срастался с человеком, становился им, видел его тайные желания, стремления и страхи. Знаете, как много в каждом из нас дерьма? Не думаю, что вы в состоянии себе этого представить, а я в свое время поражался, какими извращенными и испорченными могут быть внешне милые и открытые, совершенно нормальные люди.

Впервые я осознал свои способности, когда от нас с отцом ушла мать. Не мама, нет: бросив маленького ребенка и мужа, просто вычеркнув их из своей жизни, она потеряла право на мою привязанность и это обращение. Я тогда не понимал, почему она поступила так, в чем я виноват. Было чувство, что кусок моего сердца вырвали без анестезии и оставили так, ничем не обработав кровоточащую рану. Отец замкнулся и ушел в себя, лишь изредка балуя меня невеселой, кривой ухмылкой и небрежным трепанием уже изрядно отросшей к тому времени курчавой шевелюры. А мне хотелось стабильности, хотелось знать, что хоть кто-то в этом мире меня еще любит, что я нужен хоть кому-нибудь. На все мои предложения поиграть, посмотреть, что я нарисовал или сделал, ожидание ободрения и похвалы следовал быстрый рассеянный взгляд сквозь меня и просьба идти заниматься своими делами и не отвлекать папу от важных дел. И тогда, отчаявшись, я впервые взглянул на мир его глазами. Глазами раздавленного случившимся, почти сломленного человека, который безумно любил жену и переживал ее уход, как личную трагедию. Я тогда ревел в три ручья, запершись в своей комнате, и обещал себе, что никогда больше не буду думать как отец, не буду пытаться видеть мир его глазами. Но прошло несколько дней, и я попробовал снова. Потом еще раз и еще, потому что сквозь черную тоску проглядывало слабое, неуверенное стремление жить для сына, чтобы он рос здоровым и сильным и никогда не повторил его ошибок. В тот момент, когда я это осознал, я улыбался, как полный идиот: папа меня любит, я – то, что заставляет его двигаться дальше. Перестав требовать внешних проявлений любви, я довольствовался тем, что чувствовал: его забота, его гордость мной, его боязнь меня потерять.

Мы с ним жили одни долгое время и практически ни с кем не пересекались, поэтому первый поход в школу стал для меня шоком. Огромная толпа людей, шумная, бессистемная, где я, сам того не желая, сливался разумом с каждым человеком, стоило мне столкнуться с ним взглядом. Обилие ощущений и чужих эмоций чуть не довели меня до нервного срыва, но внятно объяснить приехавшему на звонок из школы отцу чем была вызвана моя истерика я так и не смог. Он бы меня просто не понял, я это знал. Меня забрали домой, и я два дня думал, как избежать повторения того кошмара. Решение было простым: не смотреть в глаза, и оно стало панацеей на все время учебы. Постепенно я нарастил некоторую броню, позволяющую абстрагироваться от эмоций окружающих, даже иногда позволял себе заглянуть в глубину зрачков, таящую под собой каждый раз новую темную бездну, и уже не выглядел таким фриком, каким был с их точки зрения. Самое смешное, что я не в обиде: сам бы так и назвал человека, который постоянно плавает взглядом, лишь бы не встретиться им с собеседником, нервно мотает головой и поводит плечами.

Всегда завидовал другим людям, которые способны дружить, потому что сам этой радости лишен. В словаре определение дружбы примерно следующее: дружба – это близкие отношения, основанные на взаимном доверии, привязанности, общности интересов. И если с последним бы проблем не было, то вопрос доверия… Все люди лицемерны. От любых отношений они ждут чего-то для себя: понимания, принятия, защиты, возможности избежать одиночества, самоутвердиться, обрести уверенность или просто хорошо проводить время. Нет, это неплохо, я сам, наверняка, жду от дружбы чего-то такого же, но подпустить к себе человека, который смотрит на тебя исключительно в товарно-денежном ключе? Нонсенс. В этом ключе замечательно подходила знаменитая песня Eurythmics, так что я решил: «кто я такой, чтобы не соглашаться?» и начал играть по этим правилам. Социализироваться все-таки худо-бедно удалось: закончил школу, университет, сейчас работаю специалистом по судебной экспертизе, преподавателем Академии ФБР и следователем по особо важным делам, профайлером. Не скажу, что последнее мне по душе, но, как говорится, «кто, если не я?» К сожалению, Джек пока так и не нашел никого лучше, и при очередном вызове на место преступления остается утешать себя тем, что я делаю действительно нужное дело. Увы, но никакие утешения от ночных кошмаров не спасают.

Настоящим агентом я так и не стал, к дичайшему раздражению Джека Кроуфорда, главы отдела психологии поведения ФБР, под началом которого я периодически работаю. Сам я ситуацией доволен, потому что в ином случае Джек сел бы на шею, постоянно таская на места преступлений, а так есть хоть призрачный шанс отвертеться от этой сомнительной радости. Хотя ради такой удобной отговорки периодически приходится проходить психологическое освидетельствование. Для психологии я представляю собой большую ценность, как говорит Алана Блум, моя коллега, профессор психологии. Она считает себя моим другом и старается не анализировать меня (из-за чего я ей очень благодарен), хотя и находит природу моего дара очень интересной и перспективной в плане исследований. Остальные психологи делятся на две категории: в первых явственно ощущается сильный интерес, желание копать-сверлить-препарировать мой разум и потом внести свой вклад в науку, основанный на этих исследованиях, а во вторых – отсутствие интереса, одно желание заработать.

Поэтому когда Джек привел мне в помощь доктора Ганнибала Лектера, я не ожидал от него ничего хорошего. Поздоровался кивком головы, по привычке отводя взгляд от собеседника, и вернулся к разложенным на столе фотографиям, мысленно готовясь отстаивать свое право на независимость: Джек наверняка посоветует мне (крайне настоятельно) еще раз пройти психологическое освидетельствование, хотя со времени предыдущего прошло не больше пары месяцев. А я совершенно не горю желанием снова отвечать на уже набившие оскомину одинаковые