экзамен, получали судьбу хуже Приглушения. Приглушение оставляло магу хотя бы немного чар, узкую специальность, как навыки моего отца в кулинарии, а у мамы — с тканью и нитью. Финн лишится всей связи с магией, ее просто разрушат.

Его талант не был сильным, но принадлежал ему. Никто не должен был лишать его этого.

— Готово, мисс Лопез, — сказала маг. — Вы можете идти.

Я открыла глаза. Женщина выпрямилась с улыбкой, но пот на лбу показывал усилия, что она потратила на чары.

Я тут же коснулась виска.

— И все? — сказала я. Не было головокружения, когда я поднялась с кресла. Даже слабое покалывание чар пропало.

Если бы мне не сказали, что сделали, я бы и не поняла, что на меня повлияли магией.

— Это все, — сказала маг. — Ты не сможешь говорить о том, что пережила на экзамене. И тебе запрещено обсуждать обучение и миссии не с коллегами. Лучше не бороться с ограничениями, иначе будут побочные эффекты. В другие разговоры чары не должны вмешиваться.

Стоило понять, что они скроют и мои занятия чемпиона. Уэлч этого не упомянул.

Он ждал меня в коридоре. Быстро окинув меня взглядом, словно мог заметить так чары, он пошел бодрым шагом. Я поспешила за ним. Он сказал, что я увижу родителей. Я сжала кулон-солнце, который мама дала мне перед тем, как я отправилась на экзамен.

Они переживали эти пять дней. Мама не хотела, чтобы я шла на экзамен, а я не могла представить, чтобы папа был согласен, хоть он и не показывал недовольства. Они уже потеряли ребенка на испытаниях: моего старшего брата, Хавьера.

Но не потеряли меня. Одна победа была. Экзаменаторы и их предубеждения старой магии не одолели меня. Вся боль, которую я прошла, которую я причинила им, будет того стоить, если я помешаю Конфеду вредить так другим семьям.

Уэлч завернул за угол и толкнул дверь. Летняя жара донеслась до меня. Я вышла во двор между зданиями, что были белыми и снаружи. Яркое солнце опалило мои глаза. Было не так ярко, но я давно не видела что-то, кроме искусственного света.

Я услышала оханье и спешные шаги. Я сморгнула яркость и увидела родителей, от знакомого вида грудь сдавило. Я бросилась в их объятия.

— Рочио! — плакала мама. — Gracias a Dios! — она обняла меня крепко и быстро, а потом папа обнял меня надолго. От него сладко пахло. Или от его пакета, который он отдал мне и отошел.

— Я не успел ничего испечь сам, — сказал он чуть подавлено. — Но я подумал, что ты была бы рада тому, что вкуснее еды отсюда. Я устрою тебе праздничный ужин дома.

В мешочке были булочки с корицей из нашей любимой пекарни в паре улиц от нашей квартиры. Мое горло сдавило.

— Пап…

Он обвил меня руками еще раз.

— Мы так рады, что ты вернулась, mija. Вернулась победителем. Ты сможешь делать все, чего хотела.

Горло сдавило еще сильнее. Они не знали. Они думали, что я отправлялась в колледж, чтобы развивать свою магию. Эта мечта умерла, когда меня отметили для Приглушения, решив, что мой талант и принадлежность к новой магии были угрозой для Конфеда.

Мама посмотрела на кулон-солнце. Золото было чуть опалено, один из лучей согнулся от жара чар. Чар, что чуть не убили меня.

— Ты в порядке? — сказала она. — Они сказали, что да, но никогда не знаешь… — она попыталась взмахом руки описать непредсказуемость Конфеда, представленного зданиями вокруг нас.

— Ага, — что я могла сказать, когда они так смотрели? — Да, я в порядке, — я потерла мизинец, который магимедики восстановили. Я не могла сосчитать, сколько порезов, синяков и ожогов они убрали.

Видимо, звучала я вяло. Мама нахмурилась.

— Что ты там пережила, cariño?

Не думая, я открыла рот. Я не собиралась описать все, лишь поведать о не очень страшных деталях, чтобы убрать вопросы. Челюсть застыла. Связки не слушались.

Чары работали. Мое сердце запиналось, пока я искала ответ, что сможет прозвучать.

— Я не могу говорить об этом. Там были разные проверки, некоторые — сложные.

«Они посылали чудовищ за нами. Сделали невинных людей ходячими бомбами, чтобы мы убили или погибли сами. Они раздавили одну девушку из нашей группы лозами», — я пожала плечами, надеясь, что воспоминание о криках Джудит не отразилось на моем лице.

— Ты вышла победителем, — сказал папа. — Это важно.

К нам прошел экзаменатор Уэлч. Я впервые заметила весь двор. Тут была не только я с родителями. Приша, лучшая подруга Финна, тоже из моей команды, стояла в другом конце, окруженная группой родителей и братьев с сестрами. Низкий голос ее папы доносился до нас, он точно сказал «гениально!».

Другие чемпионы, видимо, лишились встречи сейчас, потому что семья жила далеко. Мы с Пришей были из Нью-Йорка. Возможно, только мы с ней уцелели со всего северо-востока.

— У вас есть час, — сказал Уэлч. — Чемпионов нужно отправить к наставникам и начать переход в колледж как можно быстрее.

Мама поджала губы. Я знала, что она думала, что я могла и подождать со встречей с другими в колледже, но их явно предупредили, что встреча будет короткой.

— Простите, — сказала я. — Хотела бы я провести тот ужин сейчас, — я хотела бы просто поспать ночь в своей кровати дома, а потом пусть наставники отправляют меня на обучение, но не в колледж, а для отряда.

— Все хорошо, — мама сжала мою руку. — Мы понимаем, как это важно для тебя. Твое счастье для меня важнее всего.

Мое счастье. Если бы оно было. Все во мне сжалось.

— Эта программа требует серьезного погружения, — сказал Уэлч. — Она сможет бывать дома каждые несколько недель, как только завершится период перехода.

Папа вскинул голову.

— Недель?

Уэлч бесстрастно смотрел на него, как до этого, когда я не хотела принимать чары молчания.

— Это должны были вам сообщить.

— Да, но… я думал в нашем случае… Мы живем в Бруклине. Колледж меньше, чем в часе от нас. Она не может приходить домой на выходные?

— Как я и сказал, программа серьезная. Так она добьется успеха.

Папа явно хотел еще спорить. Я коснулась его руки. Они должны смириться с этим. Если они начнут шуметь, Конфед решит, что они плохо влияют, и ограничат наше время вместе еще сильнее.

— Думаю, лучше, если я буду следовать правилам, — сказала я. — Это не навсегда.