Предупреждение!

Дорогой читатель, перед тем как ты приступишь к прочтению книги, автор произведения настоятельно просит тебя обратить внимание на это предупреждение! Это не шутка и не попытка придать произведению лишнюю значительность или, того хуже, исключительность. Оно нужно для того, чтобы внести некоторую ясность и, перед тем как ты начнёшь читать, расставить все точки над i. Эта книга — пример смелой современной публицистики, и потому некоторые идеи и высказывания в ней могут показаться тебе достаточно странными, резкими или даже неприемлемыми, но автор ничего не мог поделать — этого требовала и совесть, и время. Требовало от него всех этих новшеств и само произведение. Однако не стоит понимать это так, что автор разделяет все убеждения, высказанные в книге, но и не стоит думать, что автор не согласен ни с одним из них. Все люди, описанные в книге, являются лишь литературными героями, и всякое их сходство с реальными личностями — всего лишь совпадение и не более. Также не стоит воспринимать описанные события как автобиографию автора, хотя, конечно, и нельзя утверждать, что те или иные события не имеют отношения к жизни автора.

После прочтения у некоторых читателей могут появиться вопросы и возражения, что, дескать, его друг, брат, сват принимал участие в похожих событиях, слышал о них, или они ему приснились, и потому написанное в книге в корне расходится с мнением товарища, брата или кого-то ещё. Такое может быть, скорее такое даже будет (неумолимый институт национальных мыслей штампует как конвейер до боли притягательные фейки, и мы — их жертвы). Герои показаны в книге такими, какие они есть, и они тоже могут как и ошибаться, так и быть правыми, даже более правыми и честными, чем сам автор или читатель. С этим ничего не поделаешь. Потому если ты взялся читать, глупо будет, если в конце ты начнёшь клясть автора за убеждения и мнения героев. Исходя из этого, предлагаю выход: если ты, читатель, боишься за свои моральные или социальные устои, если слова «эротика» или, например, «ирредентизм» вызывают в тебе приступ особого негодования, или само это обращение на «ты» тебе уже неприятно, то лучше книгу и не читать. Ничего постыдного в этом нет. Однако если ты всё же пренебрегаешь этим предупреждением, если ты продолжаешь читать, то в дальнейшем пеняй только на себя. Разве справедливо, что все клянут лишь Еву да Змея, в то время как Адам сам вкушал запретный плод? Автор произведения не мог не предупредить тебя, ибо незнание для иных людей — лучшее дарование. Но если же ты, решив пройти путь познания, вкусил плод, не бранись на автора за то, что форма повествования, идеи, мысли ли, истина или ложь, любовь и грязь представлены тебе как-то иначе, чем ты их до того видел или ощущал.

Эпиграф

Сын человеческий — Рене Магритт

Дым наших грёз

Часть 1

Все цветы из мечтаний

I

Я иду по тихой и почти безлюдной улице. Последний месяц зимы дышит на меня свежестью и прохладой. Здесь он носит смешное название «лютий». Несмотря на своё название и время года, это вовсе не зимний месяц, а вполне себе весенний. Там, откуда я родом, не бывает таких зим, не бывает, чтобы солнце в феврале грело так сильно, и на улице уже не было снега.

Улица передо мной наполняется шумом. Спокойное течение жизни прерывается и переходит в напряжение. Перекрёсток заполняется людьми. Это большое шумное шествие. Под сопровождением милиции и вооружённых черенками от лопат и деревянными битами людей в балаклавах, в рыжих строительных касках и зелёных армейских касках советского образца огромная толпа в несколько тысяч, неся две длинные ленты, жёлтую и синюю, идёт по улице, скандируя одни и те же лозунги, которые все уже, кажется, знают наизусть.

«Одна, едина, соборна Украина!»

В следующий миг доносится до моего слуха. И я уже знаю, каким будет следующий:

«Слава Украине! Героям слава!»

Огромная толпа перекрывает улицу, и, чтобы перейти её, я вынужден ждать. В ходе последних событий было бы глупо прерывать эту толпу, пытаясь протиснуться между людьми и особенно пройти под двумя лентами, которые образуют флаг. Мне ничего не остаётся, как стоять и ждать.

Глядя на этих людей, я вспоминаю, что точно так же сейчас по другой улице идёт диаметрально противоположное шествие. В нём тоже идут тысячи людей, точно так же кричат лозунги и несут флаги. Но вместо жёлто-голубых там развеваются красно-бело-жёлтые флаги Одессы, российский триколор и красные коммунистические стяги. Совсем другие лозунги слетают с возмущённых губ. Они кричат: «Одесса — город герой!» и «Фашизм не пройдёт!».

Наконец шествие проходит и я могу идти дальше. Вид такой большой демонстрации не может не задеть воображения и не оставить впечатления чего-то сверхграндиозного. Хотя, честно говоря, удивляться тут нечему. Митинги здесь не являются чем-то редким и необычным. Порою кажется, что здесь они такое же обыденное дело, как воскресная служба или шаббат для иных народов. Они здесь также собирают массу людей, проходят практически регулярно, но вместо молитв и воспевания бога здесь либо с ностальгическим наслаждением поют осанну прошлому, чрезмерно упиваются страной, которой больше нет, временем, которое ушло, и беззаботным счастливым детством, проведённым в мире с ясным предрешённым будущим; либо же с упорством отстаивают новое молодое отечество и его зыбкую независимость от стран с гигантскими экономиками и колоссальной военной мощью. И те, и другие апологеты отстаивают право на своё видение будущего. Все они имеют общий язык и общие корни, хотя им кажется, что они у них разные, и оттого одни чувствуют себя неразрывной частью одной большой культуры, другие же стремятся к обособленности от прародительского дерева. И кто знает, кто из них прав. Выкопай дерево и посади в другую почву. Каждое ли переживёт такую перемену? И если молодому пересадка может пойти на пользу, то легко ли будет старому дереву? Много ли надо старику, чтобы зачахнуть?

На углу Греческой и Екатерининской улиц я сворачиваю под арку дома. Спустившись по лестнице на цокольный этаж, я попадаю в «Домушник». «Домушник» — это кафе, где я работаю. Оно имеет нечто общее от таких форматов как квартирник и антикафе. Этот гибрид, впитав в себя всё самое лучше, трансформировался в совершенно уникальное явление. И если спросить, в чём заключается очарование этого места, то главным