то, чего жаждало сердце. Нолгару — свободы от прошлого и жизни, которую он сочтет разумно и справедливо устроенной. Марелу — сердечного исцеления и взаимной любви. Морани… а Морани желать нечего. Ее сердечное чаяние уже исполнилось, и теперь она следовала за ним. Истово, преданно, без оговорок, без компромиссов. Только так нужно следовать за сердцем, чтобы жить в счастье и наполненности.

На глазах у меня выступили слезы. Борас взял меня за руку. Неожиданно, но деликатно. Я пожала его ладонь в ответ.

Глядя на озерную гладь, я вспомнила Владыку Фросаха и Его слова мне:

«Ты будешь счастлива на Моей земле, малышка Лесс. Если сама впустишь счастье в жизнь, а любовь в душу. Открывай глаза, когда смотришь на тех, кто вокруг тебя».

Уж не Бораса ли предвидел всезнающий Владыка?.. Не о нем ли говорил, чтобы смотрела с открытыми глазами и душой?

— Что-то не хочется возвращаться домой, — сказала я Борасу, когда лодка давно скрылась за горизонтом и наша процессия медленно побрела от берега. — Прогуляюсь по улицам. Составишь компанию?

— С удовольствием, Лесс! Спасибо, что приглашаешь!

— Расскажи о себе. У тебя большая семья? Им нравится твоя учеба у Нолгара?

С улыбкой молодой хевья повел рассказ. А я слушала — и слова, и то, что стояло за ними. И чувствовала, как сердце мое склоняется к нему. И подозревала, что и его сердце не осталось равнодушным. Друзьями мы станем точно… а дальше — лишь духи-хранители ведают… И наши бессмертные души, которые, как и боги, ведают заранее, где их ждут любовь и счастье.

* * *

Остаток дня Эрени была тиха и грустна. Прощание с Нолгаром поселило в ее душе тоску. Тибальд обращался с ней нежно и заботливо, понимая сердечную грусть любимой.

На ужин пришли Нальдани с Дераном. Эрени косилась на золовку недобро, и брюнетка отвечала ей тем же. Некоторые вещи нелегко простить и забыть. Но ради своих мужчин девушки старательно скалились друг другу, изображая любезные улыбки. Деран до сих пор оставался в неведении, как именно его благоверная угодила в смертоносную Люльку. Друзья и родственники продолжали оберегать его счастливый брак и счастливое неведение.

Тибальд рассказал о сегодняшнем бракосочетании, отречении и уходе Нолгара.

— Все-таки он сделал это, — разочарованно протянула Нальдани. — Слабак. Я была о нем лучшего мнения. Теперь понятно, в кого Марел таким уродился. Все-таки в этом городе нет настоящих мужчин, кроме тебя, любимый, и Ти!

Деран не разомлел от комплимента, а строго выговорил супруге:

— Мне приятно, Нальдани, что ты считаешь меня настоящим мужчиной. Но совсем неприятно слышать оскорбления моего давнего соратника по партии, которого я уважал всю жизнь. Так же неприятно слышать оскорбления его потомков. Ты теперь в моем роду. Твои речи и поступки влияют на репутацию рода. Прошу тебя не отзываться уничижительно о людях, которых я чту и уважаю. Если любишь меня, докажи это делом, а не сладкими словами.

В первое мгновение Нальдани вспыхнула, смущенная отповедью супруга. Но тут же пылко чмокнула его в щеку и гордо возвестила брату и его жене:

— Ну вот, что я говорила?! Мой любимый муж — настоящий мужчина! И принципы чтит, и жену поставить на место умеет!

Тибальд с Эрени перебросились взглядами… и расхохотались. Напряжение, витавшее за столом, ослабло. Остаток ужина две пары провели в почти искреннем дружелюбии. Эрени начала считать золовку забавной и непосредственной, а не стервозной дурочкой.

Поздним вечером, когда Эрени переодевалась ко сну, Тибальд подошел к ней сзади и отнял ночную рубаху, которую жена собралась надеть. Крепко обнял, оглаживая ее живот.

— Моя красивая девочка… Стройная, как тростиночка… Твой дед не мог ошибиться? Ты точно беременна? Такая же тоненькая, как всегда…

Эрени накрыла узкими ладошками руки мужа.

— Маг не может ошибиться в таком деле, Ти! Малыш обладает душой с самого зачатия. А у души есть аура. Стоит взглянуть на меня магическим зрением, и сразу станет ясно, одна аура вокруг моего тела или две.

Тибальд склонился к ее уху, страстно шепча:

— Я даже немного жалею… С каким удовольствием я заделал бы тебе малыша прямо сейчас!

— Ти! Не смей так говорить! Он уже наш малыш!

— Он? Ты уверена?

— Пока нет… Как раз этого определить нельзя. Тело еще не сформировалось. А душа сама по себе не имеет пола.

— Что ж… Тогда он нам не помешает, не так ли? Или она…

— Ты неугомонный! — рассмеялась Эрени. — Как всегда, нахальный и пошлый!

Она вовсе не казалась недовольной. Тибальд усмехнулся коварно и плотоядно, пользуясь тем, что она не видела его лица.

— Ты ведь таким меня полюбила, Эри! Нахальным, бесцеремонным типом… Который делал с тобой все, чего желал. Не оглядывался на твое сопротивление. Хочешь, чтобы стало по-другому?

Эрени не ответила. Только приникла к нему телом, откидывая голову назад, на грудь мужчины. Он прошептал:

— Я не могу измениться, Эри… Не могу предать твою любовь. Ты была готова умереть за наглеца, пошляка и проныру. Я слишком дорожу тобой и твоей любовью. Потому всегда останусь тем, кто я есть. Даже стоя на плахе под топором палача. Если уж смерть не смогла отнять твою любовь, я должен беречь ее вдвойне.

По коже Эрени пробежали мурашки. Она шумно выдохнула, чувствуя, как внизу живота поднимается обжигающая волна. Этот мужчина был невероятен. Он ухитрялся заводить ее одними словами…

Когда Тибальд начал ласкать жену, она уже изнемогала от желания и возбуждения. Их ждала ночь, полная жгучей страсти, навеки отравившей и его, и ее. Страсти, перед которой была бессильна даже смерть. Он никогда не наскучит Эрени, а она ему.

— Моя… — жадно прошептал мужчина. — Моя навеки.