взял Элизи на руки. Та была просто… куклой. Нет-нет-нет, Элизи, ты не можешь сейчас просто так помереть у меня на руках.

— Эви, веди нас в какую-нибудь комнату. Нашей верной подруге надо прилечь. Эй, а ты не отключайся! — я тряхнул в руках Элизи, чья голова безвольно дёрнулась. — Эви, ты слышишь?

— Я не могу, меня ноги не держат. Что ты вбухнул в эту отраву? — жалобно спросила она.

— Всё, что пожелала моя чёрная душа, — ответил я, перехватил Элизи под мышку, подошёл к Эви и схватил её под вторую. Словно бабка с авоськами, серьёзно. Одна в отключке под одной рукой, другая под другой с жалобной моськой. — А теперь веди меня быстрее.

Проблема в том, что в яд я намешал не всё, что душе угодно, иначе бы Элизи нахуй сдохла, и там никакие антидоты бы не помогли. Однако, как видно, даже такой дозы оказалось слишком много: если даже мёртвую подкосило, чего говорить о живой.

— Здесь налево, — произнесла моя личная GPS-девочка. — А здесь направо. А здесь по лестнице вниз. А вот тут наверх. Держись левее. За креслом поверни направо.

— А поближе комната есть?! — спросил я, поднимаясь по внеочередной лестнице наверх.

— Да, рядом с залом были гостиные комнаты.

— Чего?! А какого хера мы прёмся в другой конец замка?!

— Но… я решила тебя в свою комнату пригласить… — неуверенно произнесла она.

— Зачем?!

— Ну… ты же мне в гости пришёл, получается, — пролепетала Эви. — Некрасиво тебя в те комнаты приглашать.

Бля-я-я… Человеку тридцать восемь лет.

— Ты хоть и правишь целой фракцией, второй по силе в королевстве, но какая же ты тупка, — пыхтя ответил я, преодолев ещё одну лестницу.

— Я умная.

Вот именно эту фразу никогда не скажет умный человек.

— Молчи, тупка. Куда нам дальше?

— Выше.

Выше… Какой кошмар. Пришлось мне подняться ещё выше, преодолев практически весь замок ради того, чтоб наша милая зомбяша пригласила нас, как положено в этом мире поступать с близкими друзьями, в свою комнату. Что взять с моих тиммэйтов, которых я так люблю. Что взять кроме таких сраных подстав?!

Ну точно поджопника заслужила мелкая.

Потому, представляя, как же прекрасно соприкоснётся моя нога с филейной частью мёртвой девушки в моих руках (как же звучит это, пиздец просто), я добрался до её комнаты. С ноги попытался открыть её…

И сломал себе ногу.

— Она же бронированная! — вскрикнула Эви, видя, как моя нога буквально превращается в слайдер укорачиваясь.

Вот знаешь ли! На секундочку раньше твоё предупреждение было бы весьма кстати.

Глава 355

Прибавилось Рубеке работы же благодаря мне. А вот если бы Эви, как моя прошлая верная подруга сказала: «О нет, Патрик, не выбивай ногой дверь!», ничего бы такого не случилось. А теперь лежу на тахте с укороченной и утолщённой в районе голени ногой напротив огромного панорамного окна, из которого открывается вид на город.

Красиво, кстати говоря. Здесь он как на ладони, можно найти взглядом как наше укрытие, так и театр, и ресторан человечины, и речку ту, куда трупы сбрасывают. Красотень-то какая же, ляпота.

Интересно, а что чувствует Эви, глядя на это всё? То, какая она молодец, что из обычной девушки стала такой вот правительницей? Или неуют от навалившейся власти? Или как некоторые, что любят посидеть так, посмотреть, чувствуя внутри приятное ощущение, что весь этот город принадлежит им?

Хотя если такое представить… Да, приятно получается.

Я бросил взгляд на Эви, которая буквально тонула в большом мягком кресле напротив, и представил её такой, сидящей, чахнувшей над своим городом. Блин, с ума сойти, а ведь когда-то она была маленькой миленькой мёртвой девочкой, а стала прямо королевой смерти.

Учитывая то, что я про неё раскопал, титул «королева смерти» наиболее ярко описывает её заслуги. Наша Эви стала знатной некроманткой, поднимая мёртвых и травя душу королевству. Конечно, целые армии она поднять была не способна, однако неслабо подпортить жизнь, подняв сотню, а может и больше, вполне могла. К сожалению, точных возможностей я её не знал.

К тому же, она была ученицей Бабы-Яги, и мне кажется, что та её знатно поднатаскала, раз уж не съела.

— Кстати, как там поживает Баба Яга? — поинтересовался я, решив, что это немного странно, вот так сидеть напротив друг друга и молчать.

Уже сорок минут сидим и молчим, отчего становится даже как-то неловко. Всё-таки теперь нам придётся работать вместе, потому держать молчаливую оборону, не разговаривая, так себе вариант.

Заодно посмотрим, быстро она отходит от обид и злости или нет. Раньше, по крайней мере, она была человеком простым.

— Я не знаю, — ответила она из своего мягкого убежища безо всякого. — Я не виделась с ней уже девятнадцать лет.

— Сразу после войны?

— Да. Я предлагала присоединиться к нам или же просто жить рядом, чтоб мы могли ей помогать или полностью обеспечивать, однако она отказалась.

— Почему? — поинтересовался я.

— Сказала, что ей не интересны эти мирские дела, — пожала она плечами. — Говорит, что раз уж перестали люди на неё нападать, то и слава богу, а остальное она уже сама. Не нужно ей от нас ничего.

— Звучит…

— Так, словно она обиделась? — опередила меня Эви. — Нет, просто ей это не интересно. Она живёт своей жизнью в лесах в избушке на курьих ножках, и никого не трогает.

— Понятно… А сама? Обзавелась семьёй?

— Я мертва, — словно хотела она напомнить мне.

— Разве это проблема? — вопросительно взглянул я на неё. — Пёхаться тебе со мной это не помешало. Значит и мужа найти тебе не проблема. А ребёнка можно усыновить или удочерить.

— Я… боюсь, что такое пока не для меня. Не для такого образа жизни, которым я живу. И я хочу своего ребёнка.

— Ищешь способ сделать себя живой?

— Верно. И мне… возможно, удалось найти способ, — расплывчато ответила она, не вдаваясь в подробности. — Ведь у тебя получилось.

— Ой, — отмахнулся я, — я вообще много чего пережил, тут и не перечислишь.

— Да, я вижу. В последний раз ты был… слабеньким, — она так это сказала, словно обсуждала миленького щенка. — А сейчас вон каким вырос. Стал мужчиной, сильным, мужественным.

— Ты тоже изменилась, хочу заметить. Стала не такой… ребёнком. Более спокойной, размеренной, если судить по голосу.

— Да скажешь тоже, — улыбнулась она и махнула грациозно ручкой. Видно, что долго жест этот тренировала. — Когда речь не идёт о деле, я веду себя как ребёнок. Так Констанция говорит. И я до сих пор без ума от сырого мяса. Сложно побороть некоторые инстинкты. Так что я изменилась только в том, что касается дела. В остальном я та же. Мне по крайней мере хочется в это верить.

Мне тоже. Серьёзно. Не хочу держать под боком бомбу замедленного действия.

— Кстати, вижу у тебя в помощниках теперь та