недолго ощущал себя лидером.

– Сама дойду, – ответила Олеся. – Правда.

Его как током дернуло в этот момент. Никто и не просил его о помощи. Получается, он сам навязывался. Но Олеся не хотела показаться грубой. Она пожелала ему напоследок всего хорошего и еще раз поблагодарила за спасение. Но эти слова уже не звучали для него так приятно, как то первое «спасибо». Она сказала их лишь из вежливости, потому что так следовало сказать.

– Я провожу, – добавил Павел, – для порядка.

Она лишь пожала плечами и продолжила свой путь, но его с собой не звала. Ему только и оставалось, что плестись за ней следом. Так он и сделал, поскольку ощущал некую ответственность за неё и за ребенка. А может, он просто вспомнил, что учился на копа и решил выполнить свой профессиональный долг. Впрочем, он шел за ней, как охранник и не понимал, почему она сторонилась его. Застиранные черные джинсы с пятнами неизвестного происхождения и замызганная куртка были для него вполне привычной одеждой. Он чуть поправил свои густые черные волосы, которые не мешало бы причесать (да и помыть) и посмотрел на Олесю. Её кожа была идеально гладкой и белоснежной.

«В молоке она, что ли купается», – подумал он и залюбовался ей. У неё были далеко неидеальные черты лица: большие круглые глаза, нос с едва заметной горбинкой, маленький рот с пухлой нижней губой. Но как идеально они смотрелись все вместе.

– Кстати, я Павел, – с улыбкой сказал он, будто ожидая от неё похвалы.

Но она даже не посчитала нужным представиться, полагая, что больше никогда не увидит этого чудака.

– Если тебе нужны документы, – продолжал он, – ну, паспорт или диплом – могу сделать. Качественно! Со скидкой!

Он тут же пожалел, что ляпнул это.

«Ну вот, теперь она посчитает меня мерзавцем, – подумал он».

Да, он совсем не умел знакомиться и производить на себя приятное впечатление. Но Олесе он был настолько не интересен, что она пропустила мимо ушей все его слова.

– Не нужно? – поинтересовался он, – Или не нравлюсь?

– Не нужно, – ответила она, ускорив шаг.

Хотя ей очень хотелось ответить, что он ей не нравится. Её взгляд ответил за неё. Но обидеть своего спасителя было бы весьма грубо и неуместно.

– Или ты из-за юбки?

Извиняться Павел не умел, да и не считал нужным. Олеся и не ждала от него извинений. Она лишь снова бросила взгляд на свой подол, пытаясь рассмотреть на нём хоть пятнышко грязи. К счастью, пятен не было. На несколько секунд она даже обрадовалось, не подавая вида. (Впрочем, это не означало, что юбку не нужно постирать в ближайшее время).

– Нет, всё нормально, – ответила она.

– Но если что потребуется, то звони, – он передал ей свою смятую визитку, где даже не было указано его имя. Только номер телефона.

Олеся положила визитку себе в карман лишь из приличия. К счастью для неё, они почти добрались до полицейского участка, и вот-вот её доблестный спаситель оставит её в покое. Какое облегчение! Пусть даже Павел продолжал что-то говорить. Она уже его не слушала. Она устремилась к дверям полицейского участка, распрощавшись с Павлом из вежливости. Впрочем, она всё делала исключительно из вежливости.

Павел не стал её дожидаться. Он и сам был не чист на руку – приторговывал поддельными дипломами и прочими документами. Как говорится, всем, на что есть спрос. Он лишь оглянулся, чтобы просто посмотреть ей вслед. Она шла так грациозно, подол юбки нежно касался её голеней. Она будто плыла над асфальтом. Он не знал, встретятся ли они снова. Он мог только смутно надеяться на их случайную встречу. И неважно придется ли ему спасать её от толпы разъяренных цыган. Он с радостью пошел бы на это, лишь бы увидеть её вновь.

2 глава. Обвиняемая

Олеся шла непривычно медленно для самой себя. Подол её юбки развивался на ветру. Олеся никуда не спешила и снова ловила себя на мысли, что лето наступило слишком рано, даже не дождавшись окончания весны. В прошлом году май был более холодным. Теперь же всё вокруг цвело и светилось под лучами солнца, будто климат северо-запада вдруг смягчился.

Олеся глядела по сторонам на зеленеющие деревья, на сочную траву под своими ногами, словно искала подвох. И он нашёлся – на школьном дворе двое мальчишек играли в футбол. Только вместо мяча они приспособили чью-то сумку. И вряд ли она принадлежала кому-то из них. О том, что сумка девчачья буквально кричали вышитые на ней красные бабочки. Такой дизайн обычно не носят парни. И Олеся прекрасно это знала. Наверняка, сорванцы утащили сумку своей одноклассницы. Вот нахалы!

– Что вы творите? – крикнула она им.

– Училка! Валим! – засуетились парни и рванули в разные стороны.

– Сейчас догоню, и получите у меня! – сказала она им вслед.

Затем она подошла к сумке и принялась собирать выпавшие оттуда учебники и тетради. Они валялись на земле, в дорожной пыли, будто были совсем не нужны их владелице. Даже странно. На ее месте Олеся прибила бы негодников, устроивших такое с её вещами. Конечно, в словесной форме. Драться она не умела.

От негодования она упустила несколько листков, которые тут же унесло ветром. Впрочем, один из них удалось спасти. На нем был рисунок, изображенный простым карандашом, черно-белый, но так мастерски сделанный. Олеся даже залюбовалась на парня и девушку, изображенных там. Они сидели на соседних скамейках по разные стороны дороги, будто поссорились, и не глядели друг на друга. Оба грустные. А из глаз девушки лились слезы, почти как настоящие.

Олеся не умела рисовать. В тот момент она очень пожалела, что никогда даже не пыталась научиться.

Она сложила рисунок вчетверо, подняла с земли сумку и направилась в школу.

Возле учительской она услышала разговор трех девочек, в классе которых еще недавно преподавала.

– У неё нашли бутылку, – говорила одна из них, – так она её почти всю выпила, прикиньте?

Но заметив Олесю, девочки сразу замолчали. Лишь одна из них тихо поприветствовала её. Олеся поздоровалась в ответ, поинтересовавшись у девочек, почему они не на уроке.

– Нас освободили, – ответила одна из школьниц. – У нас…

Но подруга перебила её, не дав договорить:

– Экзамены! Нам пора готовиться.

И все трое быстро удалились.

Олеся осталась одна, наедине с каким-то странным ощущением, будто что-то сделала не так. Она снова задумалась, правильно ли она выбрала себе профессию. Ей хотелось быть другом своим ученикам, а они сторонились её. Но о плохом она решила подумать в другой раз. Она вошла в учительскую, где должна была встретиться со своей руководительницей, завучем