пристрастилась наша дама посещать разные празднества, веселые сборища и благочестивые собрания, каковые отлучки нимало супруга ее не радуют. А для компании прихватывает с собою жена свою приятельницу, кузину, а то и кузена, — правда сказать, кузеном он доводится кому угодно, только не ей, но она его таковым раз навсегда объявила, и не без причины. Даже и матушка ее (а та в сих делишках собаку съела) уверяет простака-мужа, что это дочкин кузен, и не то чтобы по коварству, а, напротив, по доброте душевной, — пусть, мол, у человека кошки на душе не скребут. Все же муж, не желая отпускать жену на гулянки, вдруг выдумывает, будто лошади все в разгоне, либо выставляет другую какую-нибудь причину. Тогда-то и вмешивается приятельница жены либо кузина ее: «Господи Боже, друг мой (или братец), уж как мне самой-то неохота тащиться на этот праздник, у меня и дома дел по горло. Да и женушке вашей претит тамошнее веселье, — кому, как не мне, знать, что бедняжка только и думает, как бы ей улизнуть оттуда пораньше. Разве вот только нехорошо и не к чести вашей, что она сиднем сидит дома, а то бы я и слова поперек вам не сказала!» Делать нечего, муж, позабыв осторожность, сдается и лишь спрашивает, кто их туда проводит и составит им компанию. «Господь свидетель, мой друг (или братец), собирается туда госпожа ваша теща, супруга ваша, потом еще жена такого-то и прочие дамы с нашей улицы, а проводят нас мой деверь и ваш кузен, — уж поверьте мне, в такой компании не зазорно показаться и королевской дочери, будь она хоть наискромнейшей и благочестивейшей из девиц». (К слову: эта бестия-уговорщица к тому же приодета и принаряжена сообразно случаю, не то, пожалуй, супруг почует неладное и не поддастся на уловку.) И он ей отвечает: «Да, вижу я, компания у вас приличная и достойная, но все же лучше бы жене остаться дома да хозяйством заняться, а то она вконец избегалась. Ну да ладно, пусть ее идет на сей раз, да смотри (это он жене), берегись, ежели опять к ночи домой заявишься!»
Дело сделано, — дама, видя, что дорога свободна, давай еще ломаться и притворяться недовольною. «Ах, ей-богу, дружочек, — говорит она, — мне вовсе не хочется уходить, позвольте, я останусь с вами!» Но тут опять кстати вмешивается подружка или кузина: «Нет, милочка, пойдемте, прошу вас!» И простофиля-муж, отведя ту в сторону, говорит: «Кабы не ваша помолвка, кузина, я бы нипочем не отпустил ее!» А та в ответ: «Да-да, кузен, Господь свидетель, вы правы!»
Итак, пускаются дамы в путь, зубоскаля и насмехаясь над добряком-мужем и говоря меж собою, что ревнивого дурака и провести не грех. Глядь, являются кавалеры, кои на прошлом гулянье строили нашим дамам куры, а нынче намерены сладить знакомство потеснее. И пошел дым коромыслом: со всех сторон нашу даму обхаживают, превозносят и хвалят за все ее достоинства, даже и за любовь к мужу, хотя одному Богу известно, какова она — эта самая любовь. Ежели и была там самая малая ее толика, так и она растаяла под градом похвал и комплиментов, и дама знай себе танцует, распевает и веселится сверх меры. А кавалеры наперебой обхаживают ее, локтями отпихивая друг друга: ибо, когда появляется эдакая красавица, вся разодетая и разжемчуженная, любезная и веселая, то у самого смирного труса язык срывается с привязи и ноги сами в лад музыке приплясывают. Глядь, один из кавалеров развлекает даму шутливыми и приятными речами, другой, забежав ей дорожку, жмет руку, тот заглядывает умильно ей в глаза, этот, не полагаясь на взгляды, преподносит колечко с рубином или с брильянтом. Словом, каждый норовит прельстить ее, и ежели дама не обижена хоть малым умом, то очень скоро уразумеет, чего от нее добиваются. И бывает, что, по слабости характера, собьется с пути, польстившись на любовные удовольствия, кои не всегда добро сулят, а приводят и к худу.
Итак, сваливаются на беднягу-мужа тяжкие горести, а произошли они от излишнего пристрастия дамы к гулянкам, куда отовсюду сбегаются беспутные кавалеры, только и помышляющие о том, как бы опорочить честь несчастного супруга. И частенько в сем преуспевают, обрекая безвинного на позор. И случается также, что дама и ее милый дружок, забывшись, не остереглись, и вот какой-нибудь мужнин родственник или чересчур заботливый приятель шепнет ему пару слов — и супруг узнает всю правду или часть ее. И грызет его злая ревность, которой не дай Бог хорошему человеку, ибо какой же врач исцелит такую хворь, как знание своего бесчестья?! Только и остается, что, поколотив жену, упрятать ее под замок, да вот беда: от колотушек тоже проку мало — шелопутная жена только сильнее раззадорится и еще крепче привяжется к своему молодчику, коему с превеликой охотою муж укоротил бы язык, да и еще кое-что. А иногда бывает: загоревал эдак человек и дела его приходят в упадок — до дел ли тут, когда все из рук валится и в голову ничего нейдет! От жены теперь любви ждать не приходится, разве что не с кем ей будет провести время и вздумается поморочить мужа. Так вот и мается бедняга, терпя беду и злополучие, почитаемые иными за счастье. Ничего не скажешь о нем, кроме того, что запутался он в брачных сетях, куда по глупости и недомыслию столь рьяно стремился; там и загубит он свою жизнь и в горестях окончит свои дни.
ЛитВек: бестселлеры недели
