старшую, хотя директор школы сильно сомневалась в том, что через четыре года нужная сумма будет уплачена. Но на тот момент оба отца Шаго были живы, и его оставили. Тем более что учился он неплохо. Не первый ученик, но в первых рядах. Прошлым летом случился шторм, почти половина мужчин из Дворшиков погибли. Шаго, как и многие другие, остался без отцов… Ну а мама у него всегда была одна: и за старшую, и за младшую, и в доме, и в огородике, и на разделке рыбы.

Сейчас и разделывать было нечего, и как дальше жить – непонятно. Школу бросать – все равно за три с половиной года придется заплатить. Где три с половиной, там и четыре. Зато диплом будет.

Шаго поговорил с мамой, они решили: доучиваться. Платить, разумеется, нечем. В таких случаях иногда отбирают дом, но почти всегда идут на уступку, забирая выпускника в зольдады. Зольдады Гагена стоят на страже города, защищают от сил моря и сил ветра, а многих из них отправляют изучать Север. Это дело опасное, но Шаго только того и надо. …Марци никогда не отдадут замуж за зольдада. Даже младший ее муж будет иметь ранг не ниже подковника!

Шаго размышлял обо всем этом, шагая по Запретной Дороге. Что значит «запретная»? Не заперта, не закрыта, кордоны не стоят, штрафовать путников никто не будет. Хочешь смерти – иди себе.

Желающих помереть тяжелой смертью в Гагене не было. Дураков нет! В Дворшиках после того шторма были вдовы-самоубийцы: две бросились со скал на камни, одна травилась березовым ядом. Но чтоб пойти по Дороге Древних – такое даже им в голову не пришло.

По этой дороге ходят только зольдады. Исследуют. Но у них машины, специальное оборудование. У Шаго только еда в рюкзаке и теплый свитер. Едой его Марци снабжает. Свитер – отцовский.

Зачем он идет?

За чем он идет?

За чем – за сокровищами. Там, на Севере, непременно должны быть сокровища или хотя бы ценные вещи. Ведь если есть дорога, она ведет куда-то? В город Древних, например… Ни один из вернувшихся зольдад не рассказывает ни о каком городе, но Шаго верит. Если он найдет сокровища, можно будет заплатить за школу, найти хорошую работу и стать младшим мужем Марци. Все очень логично!

Но если честно ответить на другой вопрос – зачем? – то логика разлетится ко всем морским чертовым гадам. Зачем, зачем… Затем, что Шаго просто интересно: а что там, дальше. Он не понимает, почему другим не интересно. Он готов к мучительной смерти. Лучше бы, конечно, выжить… Но если узнать правду можно только такой ценой, он готов.

Он уже ходил по Дороге, хотя и недалеко. Чтобы к вечеру вернуться домой. На такое расстояние, по правде сказать, некоторые люди ходят. Грибники и травницы. Место, до которого ходить безопасно, отмечено большим зеленым кирпичом. Дальше есть оранжевый кирпич, это метка для отчаянных травников. До оранжевого можно дойти, ничего не будет, вот только ночевать там не рекомендуется – хоть ночь, хоть что – надо идти обратно. Ходят слухи, что дальше есть красный кирпич – это последняя граница, до которой доходить нельзя, потому что начнешь болеть – и тебе конец. Говорят, не сразу заболеешь, но постепенно язвами покроешься и помрешь. В их деревне дед один так помер. Божился, что не ходил никогда даже до зеленого, только в детстве пару раз, и все. Врал дед, не врал – теперь никогда не узнать.

В этот раз Шаго решил дойти до красного кирпича. Решил так: дойдет до оранжевого. Повернет назад. Отойдет на километр. Заночует. А с утра рванет вперед, мимо оранжевого, к красному. Идти будет ровно полдня. Даже если не дойдет – повернет обратно, чтобы успеть опять пройти оранжевый и заночевать в безопасной зоне. У него впервые такая возможность – уйти из дому на три дня. Мама нашла работу в Сентии. Теперь она будет неделю работать, неделю – дома. Ура!

Первые километра три Запретная Дорога ровная, спокойная и совсем ничем от других дорог не отличается. Этот участок вообще не в счет. Тут даже дети играют.

Следующие километров двадцать тоже ничего особенного. Только все засыпано опавшими листьями. Листья гниют, а сверху сыплются новые. Где их смывает потоками, там тропа чистая. А где потока не было, там идти мягко. И две колеи – следы машин, на которых возят зольдад-исследователей.

С обеих сторон к дороге подступает лес. Самый обычный лес. Светлый и спокойный. А потом вдруг слева – туп. Тупы в их краях редко встречаются и шелудей мало дают. А этот туп огромный, и шелудей можно набрать мешки. Шелудями кормят свиней. Но нести отсюда слишком далеко. Совсем уж бедняком надо быть, чтобы из такой дали на своем горбу переть мешки. Но если ты такой бедняк, то свиньи у тебя точно нет. Вот тут, у тупа, и лежит зеленый кирпич.

Шаго знает, что дальше. Дальше – все та же дорога. Следующий туп встречается километров через пять. А потом постепенно тупов становится все больше. А дорога все такая же прямая-прямая, нигде не сворачивает. А дышать ни капельки не тяжелее. Хотя воздуха, чем ближе к Северу, тем меньше и меньше. А потом он совсем кончится. Но так далеко никто не ходил. Это теоретики рассчитали. Шаго теоретикам верит, и в богов, создавших мир, верит. А Марци…

А что Марци? Марци – как Шаго. Хотя, если честно, она больше склоняется к версии богов. Марци обалденная, легкая и веселая. Однажды она перекричала шум прибоя. Представляете? Приехала в Дворшики, он ее не ждал в тот день. Приехала, узнала, что он у моря, ищет выброшенное штормом добро. И пошла за ним. А он ведь не ждал, совсем не ждал. Шел себе спокойно, выглядывая в паутине выброшенных на берег водорослей всякое, собирал в сетку крабов. Он тогда был совсем один, никто из их деревни не рискнул покинуть дом, еще не прошла последняя большая волна – ее называют последыш, она высотой в два этажа может быть и появляется внезапно. Шаго не боялся: на его памяти такая волна была лишь однажды, и шторм в тот раз был куда сильнее. Одним словом, он шел, собирал крабов, бутылку нашел интересную, взял… И, конечно, думал о северной дороге, а еще о Марци. И до того задумался-замечтался, что ему послышался ее голос сквозь прибой: «Ша-а-го-о! Ша-го-о-о!» – шумел океан ее голосом. Словно она сама за спиной. Он даже оборачиваться не стал, только дураки оборачиваются на то, что чудится в шуме моря. Потом оказалось, это на самом деле была она! Мало того что не испугалась последыша («а что тут такого, ты же не боишься?»), еще и с крабами ему помогла.

Вот и сейчас он слышал в шелесте листвы далекое: «Ша-а-го-о…» Листва всегда шумит так, словно зовет его.

Надо торопиться. Опять он замечтался и сбавил темп. Надо ускориться. Шаго решил не делать