наверное, был настоящий рай.

Она беззвучно разрыдалась. Собака попыталась отстраниться, но затем передумала и подпрыгнула, лизнув ее в лицо. Кейт потянула пса за ошейник, заставив его сесть, и, наконец, взяла себя в руки.

– Дайан возьмет собаку, – сказал Тим. – Выведи ее через боковую калитку справа от тебя, по бетонной дорожке. Это сведет ущерб к минимуму.

Глава 2

Въехав на подъездную дорожку, Кейт услышала восторженные реплики Резы. – Посмотри-ка, кто вернулся! Посмотри-ка, кто вернулся! Посмотри-ка. Кто. Вернулся!

Не успела она открыть дверь машины, как Реза вышел на крыльцо вместе с Майклом, который глядел в ее сторону – рассеянно и с нерешительной улыбкой на лице. – Скажи «Хош амади маамаан^[2] – побуждал его Реза – Добро пожаловать в наш дом.

– Ну это уже просто сарказм, – сказала в ответ Кейт.

Лицо Резы расплылось в улыбке. – Прости. – Поцеловав его, Кейт взяла на руки Майкла; он возбужденно замахал ручками и, радостно посмотрев на нее, начал что-то лепетать.

– Кто-то меня до сих пор ценит. – Кейт как можно громче трижды поцеловала сына в щеку, а Реза придержал дверь, чтобы она вошла в прихожую.

– Хочешь, я его заберу, а ты немного расслабишься? – спросил Реза.

– Нет, я в порядке.

– Тогда займусь готовкой.

Кейт сидела на кухне и разглядывала лицо Майкла, очарованная его реакцией на монолог льстивых риторических вопросов. – А кто у нас самый красивый мальчик? Знаешь, кто это такой? – Иногда он как будто отвечал на ее слова изумлением, иногда – озадаченно хмурился. Но пока он был доволен, наблюдать за ним было сродни плаванию в теплом, безмятежном бассейне, что в сочетании с ароматом поджаривающихся трав, и легким шипением масла, переносило ее в неземной рай, такой же далекий от только что покинутого ею места, как сон и жизнь наяву.

Спустя какое-то время Майкл закрыл глаза, но Кейт дала ему поспать на руках до самого ужина; затем она переложила сына в кроватку и села за стол вместе с Резой.

– Я рад, что ты вернулась до того, как он уснул, – сказал Реза. – На работе затишье?

– Да, но в плохом смысле. Мы так и не нашли пропавшую женщину. – По возможности Кейт не хотелось ни говорить, ни даже думать об этом деле ближайшие двенадцать часов. – Как дела у нашей лапочки?

– Как всегда доволен жизнью. Вряд ли он выйдет из себя, пока у него как следует не начнут резаться зубки.

– Ума не приложу, откуда в нем столько невозмутимости? – удивленно заметила Кейт.

Реза нахмурился. – А разве есть варианты?

Кейт начисто вытерла свою тарелку оставшимся кусочком хлеба и откинулась на спинку кресла. – Это было изумительно. Спасибо.

– Ноошех джаан^[3]– Реза поднялся, взял ее тарелку и, наклонившись, поцеловал жену в лоб. – Можно попросить тебя об одолжении?

– Конечно.

– Не возражаешь, если я сегодня вечером навещу отца?

– Конечно нет. – Говоря по правде, Кейт надеялась уснуть рядом с ним на диване за просмотром чего-нибудь легкого и расслабляющего, но Реза безвылазно провел в доме шесть дней, а с отцом и вовсе не виделся уже целых две недели. – Во сколько заканчиваются приемные часы?

– В девять.

Кейт взглянула на часы. – Тогда тебе стоит поехать прямо сейчас. Я приберусь.

Когда Реза уехал, Кейт какое-то время провела в молчании, затем встала и занялась мытьем посуды. Закончив с тарелками, она перебралась в гостиную и прощелкала ТВ-меню, но ни один из ситкомов не цеплял ее, когда Кейт смотрела их в одиночестве.

Она прошла по коридору в комнату Майкла и вгляделась в его спящую фигурку, едва заметную в блеклом свете уличных фонарей, пробивавшихся сквозь шторы детской. «Если кто-нибудь тронет его хоть пальцем», – подумала она. – «Кто угодно». Она почувствовала, как ее сердце забилось быстрее. Кейт попыталась успокоиться, сделав шаг назад и осмыслив гипертрофированное чувство бдительности. У нее не было причин считать, будто сыну грозила какая-то опасность.

И все же она осталась в комнате и продолжала следить за Майклом, пока на подъездной дорожке не показался свет фар.

Реза, похоже, был не расположен к разговору, но когда они легли в постель, Кейт набралась смелости и ненавязчиво спросила:

– Как отец?

– Он принял меня за своего брата, – ответил Реза. – Решил, что я Амир.

Кейт попыталась перевести его слова в шутку. – По-моему, ты не очень-то на него похож.

Реза улыбнулся. – В моем возрасте у него было куда больше волос, чем сейчас. И новая прическа каждый месяц. Наверное, одна из них оказалась похожей на мою.

– Но он хотя бы был рад тебя видеть? – спросила Кейт. Она знала, что Хассан и Амир были близки; лучше уж, если тебя навестит родной брат, чем совершенно незнакомый человек.

– Он был рад возможности поговорить с Амиром, но не так рад тому, где они с ним оказались.

– Снова в Исфахане^[4]

Реза покачал головой. – Он думает, что попал в центр временного размещения мигрантов. А с какой еще стати его будут держать взаперти люди, говорящие по-английски?

– Господи. Надеюсь, персонал больницы не ведут себя, как эти уроды. Из всех историй, которые ей доводилось слышать от Хассана, больше всего ей в память запал рассказ о розовощекой девушке из Порт-Огасты – лет девятнадцати-двадцати, ничего не знающая о жизни, но с раздутым от собственной униформы самомнением, – заявившей мужчине, родителей которого муллы казнили прямо у него на глазах, и который последние четыре года провел в заключении по разным уголкам австралийской пустыни, что из-за участия в голодовке с ним будут обращаться, как с ребенком, и лишат таких экстравагантных привилегий, как право на посетителей и телефонные звонки, пока он не повзрослеет.

– Они стараются, как могут, – сказал Реза. – Да и вряд ли эти мысли беспокоят его круглыми сутками.

Кейт сжала руку мужа в свой ладони.

– Мне просто надо показать фото своего деда гримеру, – задумчиво произнес Реза. – Уверен, парочки париков и костюмов в сочетании с подходящим саундтреком хватит, чтобы вернуть его в дохомейнийскую^[5]эпоху.

Кейт тихонько рассмеялась. – Что, если привезти его к нам? – спросила она.

Реза ненадолго умолк; должно быть, он и сам думал об этом не один раз, но никогда не обсуждал вопрос с женой. – Ничего не выйдет, – наконец, сказал он. – Не получится присматривать сразу и за ним, и за Майклом.

– Ладно. – Кейт ощутила укол вины; спросить об этом она осмелилась лишь потому, что была заранее уверена в его ответе. – Но, может, поговорить с доктором насчет того, как лучше убедить Хассана в том, что он… – Она попыталась подыскать нужное слово; разве мог он почувствовать себя «свободным», если не мог даже выйти за пределы собственной комнаты? –