силы подняться и пройти на кухню. Стол был, как на богатом натюрморте, заставлен остатками блюд, которые обычно остаются после новогоднего ужина и потом поедаются ещё день-два. Мила обедала пирожками, Стас уплетал запечённую картошку с салатом-оливье. Игнат опустился на стул и исподлобья оглядел постпраздничное изобилие. Ни одно блюдо, стоящее перед ним, организм не возбуждало. Подумав, он кинул ложку мёда в чай и медленно выпил, заедая куском белого хлеба. Вроде бы не тошнило, но и желание съесть что-либо ещё отсутствовало напрочь.

– Ну как? – спросила Мила.

– Да так. Непонятно как-то, – Игнат вздохнул. – Пойду я, пожалуй, опять прилягу.

– Да без проблем, – кивнул Стас.

До ужина Игнат так и провалялся, то погружаясь в полудрёму, то вновь просыпаясь. Ни говорить с кем-то, ни думать о чём-то по-прежнему не хотелось. К вечеру где-то на периферии ощущений появился аппетит. Съев немного картошки и выпив полстакана кефира, он вздохнул и оглядел сотрапезников.

– Останусь я у тебя, и правда, до завтра. Сил нет.

– Не вопрос, – откликнулся Стас. – Мы сейчас кино сядем смотреть. «Лабиринт». Хочешь – присоединяйся.

Игнат подумал. По-прежнему не хотелось ни смотреть кино, ни делать хоть что-либо ещё. Совсем.

– Я опять лягу, пожалуй. Не могу.

– Лады.

Давно уже стемнело, за окном в свете фонаря плясали снежинки, выманивая на улицу детей и взрослых – снаружи доносились весёлые крики и звонкий смех. В голове начали мелькать обрывки мыслей – видимо, к мозгу возвращались функциональные способности. Лейтмотивом была одна простая фраза:

«И на черта я вчера так набрался?»

Игнат вообще-то редко злоупотреблял спиртным. В основном, потому что даже после небольших возлияний наутро он всегда просыпался с головной болью и с удивлением и завистью наблюдал редких знакомых, у которых в силу неведомых физиологических особенностей похмелья вообще никогда не бывало. Редко – и тут так снесло… Столь крепко он не набирался не разу с жизни.

«Вот они, традиции ваши, – думал Игнат, – застолье, оливье и прочая муть. Это же надо, всё первое января в горизонтальном положении, целый день из жизни псу под хвост. Чтоб я ещё раз поддался на провокацию – не дождётесь. На следующий Новый год нормально поговорю с Кирюхой, маханём куда-нибудь в Индию, подальше от водки и тазиков с салатами. Встретим двадцать первый год как люди».

Потом он вспомнил, что его лучший друг среди ночи свинтил с девушкой Никой, с которой только что познакомился. Вновь перед глазами поплыли их вдохновлённые лица и горящие глаза – и Игнат понял, что, весьма вероятно, через год он если куда и полетит, то один. Стало совсем печально. У него вырвался вздох, потом ещё один – и так он лежал и вздыхал, пока не заснул. Уже крепко и окончательно – до следующего утра.