тяжелое и сиплое. Сказывалось скудное питание и почти полная неподвижность последних дней. Даже автомат стал казаться неимоверно тяжелым.

Необходимо было устроить отдых и обязательно поесть. Без этого он далеко не уйдет. Ну, если с отдыхом все более или менее понятно — достаточно найти место поукромнее и с хорошим обзором, — то с едой тут проблемы. На кустах и деревьях нет пока даже намеков на плоды, трава редкая, и неизвестно еще, можно ли ее есть. Сейчас, когда появилась реальная возможность спастись, он не хотел рисковать. Да и не баран он, в конце концов. Можно, конечно, рискнуть и спуститься в какое-нибудь селение. Одно такое он увидел ниже по склону. Но это верная смерть.

Остановившись, чтобы перевести дух, он огляделся, почти бессознательно выискивая что-то, похожее на еду. В нескольких сантиметрах от своей ноги он увидел рыжий камень с неровными краями, по которому передвигалось темное пятно. Он моргнул, отгоняя глюки. Пятно продолжало двигаться. Слизняк. Улитка без домика.

Олег с детства испытывал брезгливое отвращение к подобным созданиям. Улитки, лягушки, пиявки и прочая нечисть заставляли его кривиться и передергивать плечами, как в судороге. Только повзрослев, он смог себя заставить взять в руки головастика. Да и то по настоянию Виктора, старшего брата, воспитывавшего в нем силу воли.

Слизняк медленно полз, оставляя за собой влажную дорожку. Глядя на него, Олег сглотнул. Питаются же всякими жучками-паучками австралийские аборигены. Да и папуасы, кажется, тоже. И ничего, не умерли.

Нет, слабая аргументация. Во всяком случае, аппетита от нее не прибавилось и слизняк не стал похожим на свежеприготовленный бифштекс. Он продолжал течь по камню, мерзко сокращая морщинистую кожу и оставляя за собой сопливый след.

Другой еды тут все равно нет. Разве что на манер зайца попробовать грызть кору деревьев. Ею уж точно не наешься, а только заработаешь несварение желудка. А без еды он не выдержит. Нужно решаться. Собрать волю в кулак и, наплевав на вкусовые качества, поглощать калории. Просто калории. Без вкуса и запаха. Ведь он, в конце концов, не вегетарианец. Охотники же пьют кровь убитых ими зверей. И ничего, только здоровее делаются. Или парное молоко. Разница, конечно, есть, но не такая уж огромная…

Сверху, выше по склону, раздался какой-то шум, и Олег замер, направив в ту сторону автомат. Простоял так с минуту. Больше шум не повторялся. Может быть, земля осела или камень сорвался. В горах это бывает.

Больше не раздумывая, он схватил слизняка и отправил его в рот. Зажмурился, сделал два быстрых жевательных движения, давя мягкое тельце, и судорожно проглотил бесформенную массу. Постоял несколько секунд, готовясь подавить рвотный рефлекс. Желудок пару раз конвульсивно сжался, но отторгать пищу не стал. Значит, пока нормально. Он натянуто усмехнулся: на ближайшее время вопрос с едой принципиально решен. Во всяком случае, он нашел для себя источник животного белка, если только слизняка можно считать животным.

Он решил не идти сразу на север или северо-запад, где должны были находиться федеральные войска. Сейчас для него прямая — не самая короткая линия пути. Именно на этой прямой его, скорее всего, и будут ловить. У него уже появился кое-какой опыт передвижения в горах, и он знал, что, несмотря на обилие троп и тропочек, которые во множестве покрывают горные склоны, путей в горах не так много, традиционно проходящих через перевалы, долины, мосты и переправы. А уж кому, как не коренным жителям, знать их, и вряд ли им потребуется много времени для того, чтобы их перекрыть. Олег все-таки рассчитывал, что погоня за ним не будет носить характер сплошной облавы, что его не будут обкладывать со всех сторон, как волка. Скорее всего по его следу пустят нескольких человек и для страховки поставят три-четыре кордона на его наиболее вероятных маршрутах. Как ни крути, а чеченцы, тем более горные, мало похожи на организованную армию со всеми ее атрибутами — дисциплиной, строгим следованием приказам и всем тем прочим, что превращает толпу вооруженных людей в боеспособную боевую единицу. Тут отношения больше строятся на родственных началах, а клановые границы далеко не беспредельны, и — на это он надеялся — качественной оперативной связью они тут обеспечены далеко не поголовно. Как бы то ни было, а это не столица, а довольно бедная горная местность, бедная даже по сравнению с равнинной территорией Чечни.

Он двигался на юго-запад, одновременно забираясь выше в горы и стараясь не покидать леса, который чем выше, тем реже и ниже становился. Один раз, сев отдохнуть и напиться около быстрого ручья с обжигающе холодной водой, он, сквозь ветки орешника всматриваясь в горы вокруг, увидел на противоположном склоне быстро двигающуюся группу из трех человек. То есть издалека-то казалось, что они еле ползут, но, судя по тому, как они споро переставляли ноги, темп их ходьбы был достаточно высок. Кто они такие, с расстояния понять было невозможно. Может быть, "чехи", а может быть, это наша разведгруппа. Пятнистая защитная форма, оружие и вещмешки за плечами. Шли они в направлении северо-северо-запад, то есть туда, куда, по идее, должен был бы двигаться и он. Рисковать он не стал и дождался, пока группа скроется под зеленкой. И даже после этого просидел неподвижно несколько минут. Кто знает, может быть, они, войдя под защиту деревьев, остановились и обшаривают окрестности с помощью мощных биноклей. В этом случае жидкая весенняя листва может его не укрыть и он, выдав свое присутствие, рискует напороться на пулю. Времена и места тут такие, что одиночка, даже с автоматом в руках, не может чувствовать себя в безопасности. Да и вряд ли он сейчас, ослабленный и голодный, способен оказать эффективное сопротивление. Да и одного автоматного рожка хватит только на несколько минут даже не очень серьезного боя. Так что способ выжить у него единственный — прятаться получше и уходить подальше.

Еще когда лежал в тесном ящике, он занимал себя тем, что по памяти пытался восстановить карту местности. На память он никогда не жаловался и, наверное, если бы давно, еще тогда, когда был среди своих, здоровый и свободный, мог бы довольно сносно выучить приличный кусок карты. Может, без многих мелких деталей, которыми изобилует каждый квадратный сантиметр листа, но все же достаточно для того, чтобы чувствовать себя в этом районе довольно уверенно. Тогда, лежа в темноте, он полагал, что вспомнил многое и даже почти все, хотя горный рельеф с трудом поддавался восстановлению. Сейчас же, пройдя по горным тропинкам несколько часов, он убедился, насколько мало знаком с местностью. Там, где он рассчитывал увидеть