Катерина Ромм Снежный шар
– Смотри, сколько снега выпало, Рита! – папа держит её за руку и ведёт сквозь белоснежную пустыню. – Поиграем? Я говорю: очень много. – Выше крыши? – пробует Рита. – Полным-полно! – парирует папа. – М-м… Видимо-невидимо! – А ты молодец, – он смеётся. Они пробираются сквозь сугробы. Рита высоко задирает сапоги и с хрустом ломает ледяную корочку. Сегодня никто не почистил улицы – Рождество. Австрийцы суетятся, спешат домой к праздничному столу. Но Рита и её папа только недавно переехали сюда из России. Они не празднуют австрийское Рождество и потому никуда не торопятся. Просто гуляют сквозь снег, глазеют на закутанный в гирлянды рождественский рынок и обжигают пальцы о кружки с апельсиновым пуншем. Рита пристально разглядывает красные звёзды на столбах, пока пьёт. Кажется, с ними что-то не так… Звёзды подозрительно перемигиваются между собой и трясутся на ветрище, словно хихикают. Рита ёжится и крепче сжимает чашку. – Замёрзла? – папа ласково опускает ладонь на её плечо. – Что ж, мы всё купили. Давай домой. По дороге из центра Рита то и дело оглядывается на огоньки рождественского рынка. За палатками, среди голых ветвей и в часовой башне церквушки затаилось что-то дурное… Рита поджимает губы. – Сейчас отогреешься, – утешает её папа, и Рита не пытается объяснить, что ей не холодно, а жутко. Тимон шипит из гостиной – наверное, почуял колючий мороз. Проворный топот мягких лап по паркету, и вот он уже в объятиях хозяйки. Рита целует пушистые щёчки, треплет загривок и невольно замечает, как жалобно жмётся к ней кот. – Тимоша, – шепчет Рита, – ты чего испугался? Ты тоже… что-то чувствуешь? Весь рождественский вечер, пока папа смотрит кино, Рита коротает на ковре с котом. Оба дрожат и маются необъяснимой тоской. – Да что с вами? Вот, возьми на ночь, если хочешь, – папа великодушно снимает с наряженной ёлки снежный шар. – Только осторожно. Рита бережно держит на ладони простой стеклянный шарик. Внутри искусственный снег и блёстки, но главное: маленькая фотография мамы. Рита прижимает шар к себе и успокаивается. Мама, папа, Тимоша – теперь все в сборе. Семь дней до Нового года.* НОЧЬ *
Ветер терзает лапы сонных деревьев. Снег мотается по склону, от сосны к сосне. Внизу загораются огни – один за другим, словно люди договорились, в каком порядке включать лампочки. Ночь спускается на город, накрывает горы… и мягко ступает на обледенелую смотровую площадку. – Миледи! – Ветер треплет чёрные шелка её платья. Ночь морщится, и Ветер тут же отдёргивает руки. На несколько мгновений вертлявая фигура в расстёгнутой рубашке замирает, и тогда Ночь успевает рассмотреть его: с длинными волосами, небритый, неухоженный. Ночь брезгливо подбирает подол. Снег делает шаг вперёд и кланяется, рассыпая светлые кудри. Его так и хочется ущипнуть за пухлую щёку. Однако Ночь знает, что это впечатление обманчиво: Снег белый и пушистый только на поверхности. – Вы просили меня прийти. Я здесь, – её голос в наступившей темноте звучит чисто, словно колыбельная. – Эм-м… Да. У нас проблема, – Ветер опять суетится, крутится, тормошит Снег. – Ну? – Новый сгинул! – Что? – Новый Год! Застрял! Нам сообщили! – Ты можешь перестать орать и объяснить спокойно? – морщится Ночь, хотя и так знает ответ: нет, он не может. Снег встряхивается и басом поясняет: – Новый вышел вовремя, но его до сих пор ждут в точке отсчёта. А он пропал – как сквозь землю! След обрывается где-то в Альпах. Ночь оглядывается на спящий городок, рожком изогнувшийся вдоль берега чёрного озера. Так вот почему они встречаются здесь, в предгорьях. – Это плохо, – говорит она. – Я помню, как 1 января затонул корабль, когда Новый Год опоздал… – Да что корабль! – рявкает Ветер. – Это когда было, век назад? А ты на пару лет отмотай! Цунами в конце декабря, ну? Ночь вспоминает, и звёзды дрожат в такт её сердцебиению. Последние дни в мире неспокойно, и теперь ей ясно, почему. – Нам нужно найти его, – Снег топчется на месте и хрустит костяшками пальцев. – Осталось четыре ночи… Ты потянешь время? Ночь кивает и кутается в пушистую шаль.
* РИТА *
– Пап? – М-м?.. – Ты встаёшь? – А сколько времени? Рита кусает губы. – Я не знаю. – Как это? – его голос тихий, невесомый со сна. – У нас что, нет в доме часов? – На часах пять, – беспомощно отзывается Рита. – Но я уже выспалась! – Везёт тебе… – папа отворачивается к стене. Рита на цыпочках выходит из комнаты. Может, ей только кажется, что ночь длится слишком долго? Ведь так не бывает. И часы же, вон, идут… Рита садится перед циферблатом и пытается считать секунды, но то и дело сбивается. Тимон тоже не спит – занял свой наблюдательный пост на подоконнике. Однако сегодня он не лежит, как обычно, лениво помахивая хвостом, а выгнулся дугой и утробно рычит. Рита протискивается мимо ёлки и прижимает кота к себе. Ей нужна его нежность, и прикосновение влажного носа к щеке, и крепкие лапы на плече. Папа так редко обнимает Риту… А она не знает, как его об этом попросить. За окном негодует стихия: небо, горы – всё смешалось. Укрывая Тимошу от жуткого зрелища, Рита отступает, пока не утыкается в ёлку. Иголки жалят спину, Рита вскрикивает и едва не выпускает кота их рук. Ей страшно. Она точно знает, что это не просто непогода. Когда папа наконец встаёт, он хмурый и мятый, словно не проспал только что целую вечность. На улице светает, но солнце выползает из-за горы так же неохотно, как папа из своей комнаты. Рита сидит в углу гостиной прямо на полу, уткнувшись носом в густую Тимошину шерсть. – Ты чего, не с той ноги встала? «Не с той ноги» – это как? – папа жалобно улыбается. – Я не буду играть, – буркает Рита. Пусть сам подбирает свои метафоры! – Не куксись. Сегодня бабушка… – но папа бросает взгляд за окно и замолкает. В наступившей тишине слышно, как в вентиляции беснуется ветер. Рита ничего не говорит. Она же не глупая – ясно, что бабушка не прилетит! – Я напишу ей сообщение, – торопливо говорит папа. – Поменяем билет, прилетит после Нового года. Да?.. Рите хочется плакать. Ей жалко папу, который ничего не понимает. Какой Новый год без бабушки? Рита смотрит в глаза Тимоши – круглые, полные тревоги. И молчит.
* НОЧЬ *
Вот уже вторая ночь тянется резиновой лентой и обрывается на другом конце земли. Вторую ночь секунды текут так медленно, что, кажется, только слепой может этого не заметить. Но люди не видят. Они не видят ничего, что не вписывается в их картину мира. Ночь плывёт над крошечными альпийскими городками и сокрушённо качает головой. Снег и Ветер прочёсывают Альпы в