орбиту. Кузину ровесницу и того дольше. И еще столько же не видел бы.

Лев не любил рассказывать, где работает, чтобы не привлекать внимание к финансовому состоянию (все бы решили, что ему платят больше, чем есть на самом деле) и не отвечать на вопросы о сути работы, ибо это слишком сложно для объяснения, политико-этические моменты ему тоже не хотелось обсуждать. Большинство его родственников не понимали, как можно работать в свободной космической зоне с особыми проектами. Однако, стоило ему вскользь упомянуть название компании, как дядя, бывший пилот, тут же припомнил пару интересных случаев.

– Вообще странно, как тебя твой наставник не побил тогда, – вбросил отец, зачерпывая ложкой хорошо заправленный салат.

– Так он и побил, но позже.

Все мужчины за столом засмеялись.

– Получается, вы там мир спасаете, раз такие хитроумные шутки придумываете? – горделиво протянула мама, обращаясь к сыну и переводя тему.

– Ну да, или ведете его к неминуемой гибели, – хмыкнул отец.

– Если гибель неминуема, так почему бы и нет, – безразлично усмехнулся дядя. Отец лишь фыркнул и закатил глаза.

Лев всем сердцем верил, что его работа связана с улучшением жизни и движением вперед человеческой цивилизации. Они создавали блага, а то, как люди их применяли было выбором самих людей. Однако, он не знал, что компания была готова тестировать оружие и механизмы защиты от него на живых людях. Если тогда живыми были только пилоты, то сегодня корпорации посчитают более показательными проверки с «большей достоверностью», были бы добровольцы. В конечном итоге все упирается в финансы и максимально точные данные. Юноше стало интересно, что происходит на тех этажах компании, куда у инженера вроде него нет доступа.

– В итоге вас забрали оттуда? – спросил племянник.

Пожилой мужчина на секунду замер с бесстрастным выражением лица, провалившись в воспоминания.

Он вспомнил то освещение, после которого возненавидел холодный свет лам в эпоху его популярности, и мелкие капли, что барабанили по стеклу иллюминатора кабины. Их было не слышно из-за гудения аварийных систем и звона в ушках. Лампочка сигнала горела. Эриха в кабине не было, поэтому второй пилот решил его найти. Он отстегнул ремни и встал, мир упал на бок, и пилот обнаружил себя вновь сидящим в кресле. Легкое головокружение. Он все же заставил себя выйти в салон. В нос ударил запах сырой земли. Эриха там не было, зато была открыта боковая дверь.

Он обвел взглядом салон, пытаясь понять, что делать дальше. Юноша ощупал свою голову, но травм и крови не нашел. Качки не было, самолет крепко стоял на брюхе, но парня немного штормило.

В салон вошел первый пилот. С его кителя скатывались мелкие дождевые капли, неспособные проникнуть вглубь тканевых волокон, с волос капало, а туфли были заляпаны грязью.

– У нас киль повело, руль и закрылки сорваны, – отрапортовал Эрих. – Нормально, живем.

– Сейчас бы кофе, – простонал второй пилот, потирая затылок. Он пытался разрядить обстановку. Видно было, как «винт» заиграл желваками. – Когда нас заберут? Сигнал же мы послали.

– Я послал. Но они его не получат. Все системы связи выключил их СМРАД.

– Так вот что нас потопило, – угрюмо кивнул второй пилот, наваливаясь на спинку пассажирского кресла. Он понимал, что система магнитных радиочастот полностью заглушила и перегрела их собственные, выключила все двигатели и электронику. Оставшихся аварийных мощностей не хватало для перезапуска радио систем.

– Воспользуемся рацией надзорных, – предложил Эрих. Он прошел мимо напарника в кабину, сунул в сумку несколько приборов и свои документы. – Мы же на плантациях, так что без цивилизации не останемся.

– У нас есть заполненная батарея, помнишь? От молнии осталась, – озарило вдруг юного пилота.

Эрих угрюмо мотнул головой.

– Батарея есть, кабелей подключения нет. Их сорвало при падении.

– Давай подождем утра, не под дождем же идти, – с улыбкой предложил юнец.

Он попытался запустить свои смарт часы, но ничего не выходило – процессор в них тоже сгорел. Эрих закатил глаза, когда увидел эти жалкие потуги. Он сунул парню его китель и документы и зашагал к выходу, надевая фуражку на мокрые волосы.

На улице шел мелкий надоедливый дождь, он размывал грязь поля, на которое они рухнули, по уложенным плитами тропинкам. Диодное освещение потонуло в буром потоке грунта. Свет из самолета освещал небольшой участок земли, а дальше полоскалась на ветру безлунная ночь. Пилоты ступили в грязь. Их одежда не промокала, а фуражки защищали лицо и шею от холодных капель. За их спинами с легким шуршанием по фюзеляжу самолета ползли металлические точки нанороботов, уползающих в свои норы в закрылках.

– Полагаю, это глупо. Они же видели, где мы пропали со всех радаров. Наверняка за нами уже выслали хотя бы дрона-поисковика, – не унимался второй пилот. – Зачем мочить ноги в этой грязи?

– Из-за магнитной подушки наша траектория сместилась. Они могут отложить это до утра. Взрыв бы они засекли, раз его нет, то они будут ждать сигнала.

Эрих пошел к краю освещенного участка, вглядываясь в темноту. Он щелкнул фонарик на своем значке, выхватывая во тьме новые участки, покрытые рядом пушистых растений. На открытом поле виднелись неровности грядок, а в отдельной части вырисовывались очертания теплиц. Их можно было бы принять за здания, но света в них не было. Зато впереди виднелись огни охраняемой зоны предприятия.

– Ты можешь остаться в самолете.

Эриху так было бы даже удобнее, не пришлось бы следить за парнем и слушать его нытье. До освещенной территории было рукой подать – километра два. На подобных объектах работа не прекращается, а если есть работа, то есть боты, которую ее делаю, и люди, которые за всем следят. И у них есть связь.

Позади раздался щелчок и свет самолета потух. Об этом нужно будет доложить, от аккумулятора толку ноль, нужен дополнительный предохранитель. Их корабль окончательно умер. От самолета раздались быстрые хлюпающие звуки, вспышка света осветила фигуру Эриха со спины, отбрасывая тень на стену моросящего дождя и тропу. Он тяжело вздохнул.

– Не могу же я тебя бросить, – звонко произнес коллега, догоняя Эриха.

На самом деле он просто боялся оставаться один в центре безлюдного поля среди безликих кукол-манекенов без средств связи с одним маленьким фонариком. Оба это понимали.

Они шли молча, второй пилот даже не жаловался на дождь и грязь, пока не запнулся о колышек одной из грядок. Колышек мигнул красной лампочкой, подсвечивая такую же алую округлую эмблему компании, и где-то вдалеке раздалось приглушенное жужжание. Ветер, трепавший их одежды звучал совсем иначе. Парень