src="/icl/i/77/681677/_3.jpg" alt="Цыганское счастье Бахтало Колоброда. Иллюстрация № 4">

— Я туточки самый главный хозяин и есть, у меня и спрашивай! — вернул Ермошка свою высокомерную интонацию…

Но тут к окошку подошла Оля и поспешно открыла створки:

— Чего это вы через стекло разговариваете? Бахтало, заходи в гости! Мы сейчас будем чай пить… с конфетками!

Однако Бахтало не воспользовался любезным приглашением вежливой девочки.

— Ой, спасибо тебе, яхонтовая! Да кусок мне в горло не полезет. Горе у меня, умерла моя милая Майка. Ухожу я куда глаза глядят, нет мне тут больше жизни! Ничего меня уже здесь не держит.

Девочка всплеснула руками и глаза её наполнились слезами, на подоконнике столпились её живые игрушки: плюшевая обезьянка, вязаная кукла, чернокожий пупсёнок, зайка… у всех были тревожные, полные сочувствия лица. Ермошка тоже вмиг потерял свою обычную спесь и стоял потупившись.

— Так я чего пришёл-то — ты как-то говорила, что знаешь место, где много лошадок. Покажи, в какую сторону мне идти…

— Да ты что удумал, Бахтало?! Это ж на самой окраине города, туда долго ехать надо. Место это ипподром называется. Пешком ты туда никогда не дойдёшь! Это очень далеко, там дальше даже домов нет, только гаражи, поля и кладбище.

— Ничего, моя красавица драгоценная, ты меня не знаешь! Пусть год или даже два буду ковылять, а доберусь до своих!

Оля любезно рассказала, как дойти до остановки, даже план на бумажке нарисовала:

— Садишься на троллейбус номер шесть и доезжаешь до самой конечной остановки — пока кондуктор не начнёт всех пассажиров из вагона гнать. Как выйдешь, потом направо и по аллейке пойдёшь-пойдёшь…

— А там уж я лошадок по запаху найду, — перебив на полуслове, заверил её Бахтало.

Сунув в голенище сапога записку с планом, Бахтало коротко вздохнул и выпалил словно нечаянно проговорившись:

— Эх, всё-таки, Оля шукарни́¹¹, ты самая удивительная чяёри¹² из всех, кого я видел!

Заметив, какой колючей ревностью в тот же миг сверкнули Ермошкины глаза, цыган поспешил ретироваться¹³ и не прощаясь растворился в вечернем сумраке.

Бахтало, как и все домашние ду́хи был существом ночным, потому хорошо видел в темноте. Бодро шагая по знакомой улице в последний раз, он решил не покидать родные пенаты¹⁴ вот так: совсем тихо и незаметно. Потому он закидывал по камешку в каждый двор, мимо которого проходил, норовя непременно угодить по крыше собачьей будки. Оттуда, само собой разумеется, с сердитым гавканьем вылетал рассерженный мохнатый сторож.

Всех собак на своей улице Бахтало знал по голосам. Мягкое жалобное тявканье Куськи с Ермошкиного двора накрыло хриплое уханье старого Полкана, которого в свою очередь перекрыло звонкое перебрёхивание¹⁵ двух сестёр-дворняжек. Вскоре уже вся округа заливалась разноголосым лаем, который никак не мог сложиться в стройный собачий хор.

— Ишь, как заходятся черти патлатые! Всё, прощевайте! Никто вас больше не расшевелит, не раззадорит. Всё, уходит от вас Бахтало. Совсем уходит.

Неутихающий лай летел в спину озорного цыгана словно горький упрёк за все проделки, что годами терпел от него посёлок.

К обшарпанной остановке Бахтало добрался, когда на угасающем небосклоне уже зажглись первые звёзды.

— Чичас последний тролебус пойдёть — вкрадчиво сообщил вороватый дворовой, что ошивался тут же под скамьёй с тощим залатанным рюкзачком.

Бахтало удивился учтивости незнакомца и машинально кивнул в ответ, на что тот щербато осклабился¹⁶. Вскоре действительно к остановке подкатил светящийся изнутри длинный металлический дом на колёсах с прямыми усами, как у жука, похожими на удилища. Дом с грохотом отворил перед самым носом Бахтало дверцы, напоминающие две жестяные ширмы.

Так вот он какой, этот троллейбус, который отвезёт его в новую счастливую жизнь, где будут настоящие, а не призрачные лошади. Похож на буфет, в который будто засунули сразу несколько горящих лампочек. Так и сверкает…

Но тут мысли Бахтало грубо нарушил незнакомец с рюкзачком, который отпихнув его, лихо вскочил на подножку троллейбуса и обернувшись вновь со смешком присоветовал:

— Залезай быстрей, балда, а то следушший токма утречком будеть!

Покоряясь судьбе, Бахтало зажмурился и прыгнул вслед за участливым попутчиком, который уже, однако, перестал быть таким уж ласковым. В ту же секунду двери за спиной вздохнули и плавно оттеснили Бахтало внутрь, словно навсегда закрыв для него саму возможность повернуть назад.

Цыган вслед за незнакомцем поспешил забиться в угол близ самого высокого сиденья-трона, которое возвышалось над остальными рядами-лавочками. Людей большого мира в салоне не было, кроме огромной усатой женщины что дремала, восседая на троне.

Не успели они ещё как следует отдышаться — словно «лист перед травой» из воздуха появилась толстая ваго́нница с большой коричневой сумкой наперевес. Дух троллейбуса — полноватая тётка ростом чуть ниже Бахтало смотрела на них надменно и презрительно.

У хозяйки троллейбуса были углём подведены чернющие брови, придававшие её и без того недовольному лицу выражение поистине свирепое. Образ дополняли грубо намазанные свёклой щёки и безразмерная тельняшка туго обтягивающая обширные телеса. Вопреки ожиданиям голос у вагонницы оказался на редкость высоким, похожим на пугающий «выстрел» футбольного свистка.

— За проезд оплачиваем! — резко выпалила она, сверля пассажиров маленькими злющими глазёнками в разводах поплывшего макияжа.

Мужичок с рюкзачком суетливо пошарив по карманам послушно протянул матроне¹⁷ две металлические пуговицы. Вагонница, придирчиво оценив их, сунула плату в сумку и повернулась к Бахтало.

В пожитках у цыгана тоже нашлась бы пара пуговиц, да вот только они были не такие блестящие, а простенькие пластмассовые, самолично срезанные со старого соседского халата. Из металлического можно было бы отыскать несколько болтиков да булавок.

Видимо, Бахтало слишком долго копался в своих вещах в поисках пуговиц под прицелом ледяных глазёнок сердитой тётки. Теряя терпение, она нервно притопывала то левой, то правой ногой, как ретивая кобылица в предвкушении выгула. Бахтало невольно отметил что обута «царица вагона» в старые стоптанные шлёпки на босу ногу.

— Да скоро ты там?! — с раздражением двинула она грудью на Бахтало.

К счастью цыгану удалось отыскать