Дмитрий Селиванов Четверо в каменном веке Том 2

Глава 1 Пробуждение

Из кухни доносился звонкий женский смех. Он и заставил Михаила очнуться. Или нет. Очнулся он ещё позавчера. А сегодня — проснулся. Михаил прислушался к организму — пожалуй, разбудили его в первую очередь естественные потребности, а не смех. Естество требовало. Теперь ещё встать бы и дойти. Очень уж не хочется ещё раз пережить тот стыд, когда женщины подсовывали ему утку, приспособив под это дело какую-то неглубокую посудину. Впрочем, «по-маленькому» — это вполне ничего. Хуже было позавчера, когда устраняли запор. Очнувшись от рези в животе, он через какое-то время сообразил, что болезненность — последствие высокой температуры. Высохло там всё. Пришлось терпеть и боль, и противные ощущения, и стыд.

Он решил было в тот день самостоятельно добраться до туалета, но не смог даже сесть. Пришлось терпеть. Зато сегодня сил явно прибавилось. Единственно что — вставать неудобно. Для свободного доступа к ране он лежал повреждённым боком к краю. Поворачиваясь на здоровую сторону, Михаил оказывался, так сказать, спиной к выходу. Кое-как удалось извернуться, спустить ноги с дивана, одновременно разворачиваясь. Рану всё-таки зацепил. На непроизвольное шипение прибежали жёны.

— Ну? И чего это удумал?! — Ольга грозно руки, подперев великолепную грудь третьего размера.

— Да, больной, вам прописан постельный режим! — Ирина ещё не отошла от рассказанного анекдота и продолжала шутить.

— Да идите вы с этим постельным режимом!

Раны в боку и руке продолжали пульсировать. Жгли болью, выводя из себя. Увидев обиду на лицах женщин, Михаил почувствовал, что переборщил. Пришлось сдать позиции:

— Да поймите вы, я лучше полчаса буду ползти до очка, чем снова…

Ольга отмахнулась:

— Как хочешь!

И обе отошли, наблюдая за его копошениями. Чувствовалось, что обида у них ещё не прошла: девушки решили отстраниться и не помогать. Впрочем, подступиться всё равно невозможно: единственная рука, за которую его можно поддержать, уже используется, а противоположный бок трогать нельзя. Так Михаил и полз от опоры к опоре, положив раненую руку на пояс, чтобы не бередить нежную плёнку только-только нарастающей кожи.

Несмотря на утреннюю прохладу, до туалета он добрался бледной лягушкой. Полученная вместо тряпки старая футболка промокла насквозь, пока он сидел на ведре и отдыхал, набираясь сил для обратного рывка. По окончании похода пришлось ещё раз просить что-нибудь, чем обтереться. Старшая фыркнула, но вынула хозяйственное полотенце. Мокрую футболку бросила на верёвку. Вот ещё — застирывать! Всего лишь жидкий пот, в нём и жира почти нет, высохнет — можно снова использовать.

Аккуратно устроившись на диване — теперь целым боком к краю, Михаил сумел, наконец, отдышаться. Лёгкая истома прокатилась волной, расслабляя мышцы. Даже боль отступила на мгновение.

— Я ещё поссс…

И вырубился.

Девушки переглянулись, одновременно приподняв брови, и приступили к обычным процедурам, которые по несколько раз на день повторяли вот уже неделю как. Сначала осмотр, потом чистка и смачивание. Чистка уже третий день, как не требовалась — из ран окончательно пропал гной. А какой ужас они пережили, когда обнаружили Михаила в первое утро без сознания, горящего от жара и с жёлто-красными разводами на повязках. Раны тогда протёрли, наложили новые бинты, но… Вечером ситуация только ухудшилась. А развязав повязки, девушки передёрнулись: по всему периметру раны приняли противный розово-серый оттенок. И запах — явно потянуло тухлятиной.

Взяв себя в руки, они решились на операцию. Остро отточенный и прокипячённый нож пластал омертвевшую ткань. Закончили часа за два, делая перерывы, чтобы продышаться, снова наточить нож на мелком оселке и прокипятить лезвие. Нашли ещё несколько щепочек и кусочков ткани, забившихся в раны. Всё смазали раствором зелёнки в самогоне. Флакончик единственный, так что решили сэкономить. Что будет, когда закончится даже такой слабый раствор — пока неизвестно.

Боясь повторного загнивания решили больше не бинтовать. Возможно, открытая рана лучше заживёт. Зажило. Быстрее или нет — непонятно. Но гной больше не появлялся, а раны через несколько дней затянулись розовой плёнкой. Правда, с этого момента появилась другая напасть — плёнка лопалась от любого движения и начинала кровить. Приходилось регулярно смачивать её, чтобы не высыхала.

Вместе с затянувшимися ранами пропал и жар. Теперь не приходилось каждые полчаса-час менять высыхающие тряпки на теле мужчины.

Со двора донеслось тоненькое ржание. «Гаря», — вспомнила Ирина. Присев возле спящего мужчины, девушка снова вспомнила тот первый день после неудачной охоты. Мало того, что не до конца опробованный муж валялся без сознания, а сосупружница двигалась с активностью вяленой рыбы, так задремавшую Ирину в обед разбудило ржание лошади. Когда Ира спустилась во двор, ржание перешло в сипение и хрип. Испуганная девушка заглянула за стенку сарайки и обнаружила лежащую на боку Лизку. Спускаясь, Ира предполагала, что лошадь испугалась какого-нибудь запаха. Той же медведицы, например. Но вид сине-зелёных внутренностей, вываливающихся из лошади, вверг девушку в ступор.

— Рожает… Наверно, вчерашние скачки сказались. А может, срок подошёл.

Голос Ольги за плечом заставил вздрогнуть. Девушка так ужаснулась открывшейся картине, что не заметила прихода подруги. Теперь Ирина поняла, что сине-зелёный пузырь, торчащий между ног лошади, это не кишки, на которые она насмотрелась за последние месяцы, а околоплодная оболочка. В простонародье — рубашка. А как она называется по-научному, девушка не могла вспомнить.

— Может, надо помочь?

— Не говори ерунды. Это ж не наши рафинированные скакуны. Это дикарка. Сама справится. И вообще, треснуть копытом может.

И действительно, роды завершились через несколько минут. Лиза сразу же перекусила пуповину. А ещё немного погодя новорождённый сбросил последние лоскуты амниона и встал на ноги.

— Я, конечно, роды не принимала, — заметила Ольга. — Но ещё бабка, а потом и мать, говорили, что скотина не должна есть послед. Следить, короче, надо.

— Послед? Это остатки плаценты, что ли? А почему есть нельзя?

— Да кто его знает! — Ольга махнула рукой и сразу же поморщилась от головной боли.

— Ладно, ты следи. — Продолжила она. — Вон, вилами отгребёшь в сторону. А я пойду, хотя бы цитрамону выпью. Или анальгин? Нет, аспирин и кофеин лучше справятся. Тут главное — усиленное кровообращение.

Бурча под нос доказательства превосходства одного