родных степей во время нашествия туда монголов, потому что хан Батый отдал приказ об уничтожении половецкой знати, но церковь он не тронул, духовенство осталось в Степи (сын Батыя, Сартах, как известно, был дьяконом).

Часть степной аристократии — последователей восточной культуры! — спасаясь от монгольского варварства, устремилась также в Европу, на Кавказ. Таланты и на Русь текли тогда рекой, приезжала же аристократия: носители более трехсот (!) русских фамилий — тюрки по крови, но никак не славяне…^[1]

Здесь мы вновь прервемся, необходимо еще одно отступление примерно веков на десять — двенадцать, во времена, когда не было Руси, но уже была Степь, была ее древняя восточная культура, которую принесли в Европу с Алтая тюрки-кипчаки, получившие на Руси имя «половцы».

Причем культура их в Степи, несомненно, несколько трансформировалась, вобрав в себя аланские, сарматские корни.

2

Трудно сказать, с чьей легкой руки за обитателями Степи в нашей, отечественной литературе прочно укрепилось мнение, будто степняки были «дикими кочевниками». Слова эти абсолютно не соответствуют истине. Так же, как и то, что в Степи проживало множество народов; нет, там со II века проживали тюрки-кипчаки, и страна их впоследствии называлась Дешт-и-Кипчак («Степь кипчаков»),^[2] до них в Степи жили аланы, сарматы, скифы.

Как отмечал еще Иордан, Аттила, вождь первых тюрков в Европе (их исследователи обычно называют гуннами), был христианином, но поскольку христианство тогда еще не сложилось в стройное религиозное учение, правильнее было бы сказать, что Аттила был, по крайней мере, веротерпимым к новой, нарождающейся религии. Два его предшественника — Донат и Харатон — тоже с известными оговорками были христианами. А это IV век!

В актах Константинопольского собора в 381 году отмечено присутствие в «Царьграде» первого патриарха от степняков. Значит, к 381 году в Степи уже сложилась своя (первая в Европе?) церковь. И появление ее не было случайным!

По мнению известного французского исследователя религий Жан-Поля Ру, задолго до новой эры тюрки, жившие тогда на Алтае, поклонялись «человеку-небу», «человеку-солнцу» — Тенгри. Китайские историки полагают, что появление бога Тенгри у них относится самое позднее к III–V векам до новой эры.

«Человек-небо», дух, неперсонифицированное мужское божественное начало, Тенгри распоряжался судьбами человека, народа, государства. Тенгри-хан мыслился у тюрков огромных размеров, космических масштабов. Он — творец мира, и он сам есть мир. Титул «хан» указывал на его главенствующую роль во Вселенной. Очень интересно исследование немецкого ученого Г. Дерфера, который по совокупности древнейших космологических идей и представлений пронаблюдал эволюцию самого понятия «Тенгри» от раннего, шаманского, представления этого образа до одной из высших стадий в его религиозно-мифологическом развитии. По мнению этого исследователя, речь идет об одной из первых монотеистических религий человечества) Если не самой первой…

Единобожие — вот что отличало тюркскую культуру задолго до Рождества Христова. Тенгри и есть Бог-Отец, он — создатель мира сего. Ему, Всевышнему, тюрки адресовали свои молитвы, заговоры, плачи, благожелания. «Тенгриан-ство» — так называлась их религия.

Причем, как и всякая оформившаяся религия, тенгрианство располагало всей атрибутикой — иерархией небожителей, ранжированием священнослужителей, проповедниками. И самое важное — письменно и устно закрепленным каноном.

Ученым известны эти документы. Сохранились редчайшие тенгрианские тексты, их исследованием занимались не только зарубежные, но и отечественные историки, один из них — дагестанский ученый Камиль Алиев, который многое сделал для изучения древней религии тюрков на Северном Кавказе.

Исходя из вышесказанного, можно допустить мысль, что именно канон (обряды, молитвы, с которыми обращались тюрки к Создателю) и привлек первых христиан, обряды которых тогда еще не оформились. В III–IV веках проповедники христианства познакомились с религиозными обрядами степняков, и они оказались им близки по духу…

Закономерен вопрос: где доказательства тому, что восточные христиане приняли тенгрианский канон и стали единоверцами с тюрками-кипчаками, а тюрки в ответ признали сына Тенгри-хана — Христа? Их, доказательств, вполне достаточно.

Например, задумывался ли кто, почему в Европе именно в конце IV века случились разительные перемены: почему христианство вдруг получило официальное признание в Византин и во всей Римской империи. Чем и кому оно обязано своим внезапным возвышением?

Религия угнетенных, каким было христианство до тех пор, не могла ведь просто так привлечь властителей. Значит, была какая-то очень серьезная причина, заставившая императоров пойти на вынужденный шаг… Но какая?

Заставляет задуматься и такой факт: из всех стран Европы Аттила не тронул только Византию и, больше того, судя по воспоминаниям Приска, дружил с ее, императором, а перед Римом великий полководец отступил лишь при виде креста, — оставив Рим «Вечным городом»… Почему?

Действительно, разве не любопытно, лишь Византию и Рим, принявших христианство, не тронул Аттила, все же другие европейские страны он безжалостно разорил.

Новая религия — вот та единственная причина, позволившая прозорливым средиземноморским правителям сохранить свои страны! А не Аттила ли и сделал Европу христианской?!

Наше предположение о слиянии двух религий — тенгрианства и христианства не лишено оснований еще и потому, что в истории народов подобное случалось. И не раз. Например, после принятия христианства в Грузии на место Бога-Отца там был поставлен Гмерти — верховный бог неба у древних грузин, повелитель грома, обитавший на седьмом небе. Вот почему грузинская церковь отличается от других христианских церквей.

У древних тюрков была еще и богиня Умай — женское земное начало. Она покровительствовала младенцам. Ее изображали с младенцем в руках, такой же, как позже стали изображать на иконах Богоматерь… В тенгрианство же многое пришло от буддизма, в чем и проявлялась связь древних культур и народов.

Приняв тенгрианский канон, христианство в Византии стало существенно отличаться от остального христианства. Иконы, иконостасы, лампады, парчовые одежды священников, ладан, молитвы с их земными поклонами и многие другие чисто внешние атрибуты тенгрианства перешли и остались в византийской церкви. Они, очевидно, и есть самое надежное доказательство соединения тенгрианства с молодым, тогда еще не оформившимся христианством.

Достаточно