который на ощупь напоминал мрамор и приятно холодил ладони. Перевернув ее, инженер увидел, что в основании, примерно на пять миллиметров вглубь, выдавлено изображение круга.

Пожав плечами, Иван произнес несколько резких слов на непонятном Сэму русском языке, после чего перешел на космолингво и обратился к напарнику:

— Я сообщу обо всем адмиралу Токугаве.

Успокоив таким образом коллегу, Серцофф положил пирамидку на стол, уселся на койку и потянулся к ноутбуку.

— И это все?! — лицо Фишера пошло белыми пятнами.

— Ага. А что мне еще делать, напильником края обточить? Если тебе неймется, то у военных где-то на складе должен быть анализатор, попроси, может, дадут. Попробуй разберись, что это за штуку нам прислали.

Сэм поиграл на лице желваками, но ничего не ответил. Отвернувшись к своему ноутбуку, он принялся ожесточенно стучать по сенсорным клавишам.

В палатке наступила тишина. До сеанса связи с командованием оставалось еще полтора часа, так что Иван наконец-таки смог отдаться любимому делу. Запустив «Реконструкцию», он пострелял из мортиры и перешел к разделу «Минометы».

«Во время русско-японской войны 1904–1905 годов оборона Порт-Артура перешла в «окопную» стадию. Ружейный и пушечный огонь оказался малоэффективным против засевших в траншеях японцев. В сложившейся ситуации русский офицер Л. Н. Гобято изобрел миномет — орудие, стрелявшее оперенным снарядом по навесной траектории. В качестве первых снарядов использовались морские мины, что и дало оружию его название». — Прочел Серцофф в сопроводительном файле.

— Иван! Смотри скорее! — во весь голос заорал Фишер.

Глухо застонав, инженер-механик повернул голову.

— Я открыл ее! — триумфально объявил Сэм.

Действительно, из основания пирамидки на пластиковую папку, лежащую на столе, сыпалась тонкая струйка белого порошка.

— Я надавил на круг, он щелкнул и появилось отверстие! — Фишер улыбался такой счастливой улыбкой, как будто только что выиграл в лотерею миллион кредитов и турпоездку на Землю.

— Молодец, уважаю. А если порошок токсичен?

Улыбка на лице Сэма немного померкла.

— Значит, так. Сейчас забираешь эту дрянь и дуешь к военному анализатору. Там делаешь все тесты, какие только возможны. Химический состав, атомарная структура, примеси, реакции с водой, огнем и кислородом. В общем, не мне тебя учить. Так что вперед, до сеанса связи осталось тридцать минут.

Фишер, отодвинув как можно дальше от себя папку с порошком, на негнущихся ногах вылез наружу.

— Мальчишка, — пробурчал Иван, искоса поглядывая на ящик с пирамидками. Серцофф был немного уязвлен открытием Сэма. Казалось, до такой элементарной вещи можно было додуматься и самому, а вот, поди ж ты, не догадался!

Через двадцать минут Фишер вернулся и протянул инженеру распечатку с результатами тестов.

— Так, количественный анализ… молекулярный состав… атомноэмиссионная спектроскопия… хроматография… ммм, непонятно, но впечатляет, — Иван пробежался глазами по тексту. — Качественный анализ... примеры качественных реакций на катионы… о, а это что?

— Экзотермическая реакция. При нагревании выше восьмидесяти семи по Цельсию порошок начинает выделять тепло.

— И много он его выделил? — Иван вопросительно изогнул бровь.

— Датчик вышел из строя на показателе полторы тысячи градусов по Цельсию.

— М-да, — Серцофф задумчиво почесал переносицу и бросил распечатку на стол. — Чувствую, без адмирала мы тут не разберемся.

На орбите планеты Сарда вот уже вторую неделю кружил линейный крейсер «Худ», принадлежащий вооруженным силам Объединенных Коалиций. Каждый день ровно в семь вечера по местному времени между ним и базой осуществлялся закрытый сеанс связи.

Вот и сегодня, стоило только экранам мониторов показать цифры 19.00 вместо 18.59, как тут же БМ-приемник замигал разноцветными огоньками, загудел дешифратор, и в центре палатки возникла голографическая проекция.

— Докладывайте, — не желая тратить времени на такие ненужные вещи, как взаимные приветствия, отрывисто бросил командующий.

— Господин адмирал! — опередив Ивана, начал говорить Фишер. — Сегодня мы получили батареи, но это вообще не батареи, а неизвестно что! — он потряс перед лицом адмирала распечаткой. — Наверное, ошиблась служба доставки, сэр. С тем, что у нас сейчас есть, пушка стрелять не будет, сэр. Нужно перенести испытание… сэр.

Услышав эти слова, Серцофф едва заметно поморщился, что же касается Токугавы, то адмирал проявил истинно олимпийское спокойствие. Он лишь сузил глаза и, глядя в лицо Сэму, чеканя каждое слово, произнес:

— Меня не волнуют ваши проблемы. Трансфинитная пушка стала первой совместной военной разработкой ученых из Объединенных Коалиций и расы дарвов. Удачной разработкой. И поэтому испытание пройдет успешно. Этого требует Верховный Координатор и Министерство Обороны. Мы должны наращивать военное сотрудничество. Или ты сомневаешься в мудрости нашего вождя, сынок?

— Н-нет, нно… — Фишер начал заикаться.

— Комиссия из ГКУ прибывает завтра утром в 7.00. Я не потерплю саботажа! Выполнить и доложить.

Огоньки на БМИ-приемнике погасли, гудение дешифратора смолкло и изображение адмирала исчезло.

— Как эт-то делать? — на Сэма невозможно было смотреть без жалости. Его подбородок задрожал, казалось еще немного, и он заплачет.

Иван поднял с пола распечатку, которую от волнения выронил Фишер, и еще раз пробежался по ней взглядом.

— Не боись, прорвемся, — он похлопал Сэма по плечу. — Жди меня тут и никуда не выходи. В ящик с пирамидами больше не лезь. А чтобы ты не скучал… — инженер потыкал клавиши своего ноутбука, — прочитай пока вот это сообщение. Сейчас оно лежит у тебя в почтовом ящике. Файл называется «bred».

Не дожидаясь ответа Фишера, Иван покинул их жилище. Выпускник МТИ ошарашенно посмотрел ему вслед, затем повернулся к компьютеру.

Солнца уже начали клониться к закату, но жара еще не отступила. К этому времени Вайт обычно уже прекращал муштровать солдат, расставлял часовых и отправлялся к себе в палатку. Космодесантники, которые были свободны от несения боевого дежурства, развлекались в казарме просмотром порнухи, благо современные средства виртуальной реальности предлагали своим пользователям весьма широкий спектр возможностей.

Пройдя мимо палатки, откуда раздавался восторженный рев трех десятков здоровых глоток, Серцофф свернул к водосборнику. Отперев ящик, он достал бутылку и с грустью посмотрел на плещущуюся внутри зеленую жидкость.

— Обидно, досадно, но