Чарльз Чейпел Огнестрельное оружие Дикого Запада

ПРЕДИСЛОВИЕ

История американского огнестрельного оружия — это та, что связана с сагой американского продвижения на Запад.

Эта история могла начаться с эха выстрелов длинноствольного кремневого ружья Даниэля Буна^[1], которое отражалось среди замерзших холмов, лежавших возле современной восточной границы будущего штата Кентукки^[2] в 1767 г. Дело было во время первого похода Буна за пределы Аппалачей, и винтовка, которую он носил с собой, получила по ошибке название «кентукки». Не важно, как человек называл ее — «мясопоглотитель», «старая Бетси» и «средство для сохранения волос» были лишь самыми нежными именами, — можно было положиться, что она спасет от беды при стычке с краснокожими с их луками и стрелами или от «красных мундиров» (английских солдат) с их гладкоствольными мушкетами «браун бесс».

Бун умер в 1826 г., но голос «кентукки» уже был слышен среди хребтов Скалистых гор и в отдаленных труднопроходимых землях западнее. Она помогала охранять дорогие грузы вьючных животных, в основном бобровые шкуры, и суда со скотом, глубоко сидящие в мутном течении Большой Мадди^[3] и направляющиеся в сторону Сент-Луиса. Оружие это знавало и Форт-Бент на Арканзасе; оно путешествовало на юг с товарными вагонами с высокими колесами в сторону мексиканского Санта-Фе. Потом, вероятно сменив кремневую на новую и более эффективную систему ударного воспламенения, этому ружью приходилось сопровождать фургоны в сухопутных странствиях, после того как весть о том, что в Калифорнии найдено золото, охватила Восток, как пламя. Полезному сроку жизни этого великого ружья было суждено длиться примерно с 1730 г. около полутора веков; она всегда была оружием непоседливых, суровых мужчин, которым приходилось отвечать на вызов этого отсутствующего на карте края, простиравшегося за западный горизонт.

В то время, пока «длинное ружье» из Кентукки и его собрат — револьвер из Кентукки — действовали на границе с «дикими» территориями, вдали, на берегу Атлантики, один молодой человек, чьему имени суждено быть вписанным в историю американского Запада, занимался изготовлением оружия совершенно революционного вида.

Сэмюэл Кольт (1814—1862) уже получил зарубежные и американские патенты на свой револьвер еще до того, как создал в 1836 г. свой завод в Патерсоне, штат Нью-Джерси, воспользовавшись энергией водной струи реки Пассейик. Здесь он выпускал не только свое знаменитое ручное огнестрельное оружие, но также и дробовики и винтовки с вращающимся барабаном. История, похоже, благоприятствовала изобретателю, ибо одно из его ружей сыграло важную роль в Техасской войне за независимость против Мексики^[4], а сегодня известно среди коллекционеров под названием пятизарядный револьвер «техас-патерсон» 34-го калибра. Однако после многообещающего начала компания обанкротилась в 1841 г. Во время Мексиканской войны^[5] он опять трудился над правительственными заказами, вначале организуя выполнение своих контрактов на оружейном заводе Уитни, а позднее и на собственном заводе в Хартфорде.

Именно здесь Кольт вступает более четко и, по крайней мере, полуофициально в картину Старого Запада вместе с фактом принятия компанией «Уэллс-Фарго экспресс» одного из его револьверов (обычно считавшегося моделью 1849 г.) для использования ее курьерами, разъезжавшими на дилижансах. Однако компания не выдавала своим охранникам одну марку или модель, а снабжала своих служащих револьверами различных производителей, разных моделей и калибров. И то, что Кольт общепризнанно являлся фаворитом в скотоводческих землях Высоких равнин, не было случайностью.

С самого начала револьвер был естественным оружием техасцев; кольт — как и такие другие марки, как «ремингтон», а позднее «смит-вессон» — исправно служили им в двух войнах; они знали и любили их. Техас первоначально был скотоводческой территорией. В конце Гражданской войны 1861—1865 гг. его пастбища оказались переполнены лонгхорнами (порода крупного рогатого скота, выведенная в Техасе), и скот продавался в изобилии на немногих местных рынках. Сочные травы на Великих равнинах стали решением проблемы кормов. В то же время железная дорога пробивалась дальше на Запад в Канзас, а Восток изголодался по говядине.

Зеленые прерии на севере предлагали техасским скотоводам, самое малое, возможность выживания и хорошие шансы на высокие прибыли. И очень скоро послышался грохот миллионов копыт лонгхорнов на тропах, ведущих на север, в штаты Оклахома, Вайоминг и Монтана. А с ними пришли и техасские ковбои, восседавшие на своих техасских пони и вооруженные шестизарядными кольтами, которые при их образе жизни были столь же необходимы, как и их седла. И в самом деле, шестизарядный кольт, наряду со старыми драгунскими ружьями и знаменитыми винтовками Peacemaker («миротворец») и Frontier («граница»), принадлежал в основном этой стране скотоводов.

И другие типы оружия — и с прикладом, и без приклада — играли важную роль в победе на Западе^[6]. Среди знаменитых винтовок числились винчестер, «спенсер» и «генри», как военное (армии США), так и частное оружие. Тут был и «ремингтон» — пистолет, револьвер и огнестрельное оружие с прикладом. Было еще и смертоносное маленькое творение Генри Деринджера-младшего, чей короткоствольный крупнокалиберный пистолет в различных модификациях и во многих своих подражаниях имел огромное преимущество в том, что его было легко спрятать, и при этом на короткой дистанции он был смертелен. Было тут и оружие для аферистов, банкиров, барменов, а также для девиц сомнительного поведения, которые могли испытывать необходимость в самообороне. Это было городское оружие, домашнее оружие, и оно тоже творило историю на пограничном Западе. Было и другое оружие...

Назначение этой книги — обсудить, описать и обрисовать эти виды оружия в том плане, в каком они использовались в красочном, но неопределенном (в смысле временных рамок) Старом Западе.

Где начинается Запад? Вполне обоснованно было бы утверждать, что одна из наших первых западных границ лежала в пределах дальности стрельбы мушкета от Плимутского камня^[7]. Однако, если начинать отсюда, нам ради своей цели придется охватить слишком много в пространстве и во времени. Так что вместо этого мы будем вынуждены установить какой-то неоднозначный предел и сосредоточить свое внимание на эре