Нет, брат. Не переполошил спящих. Не дошел букет до адресата. Затерялся. И стоит сейчас твой букет сиротливо на подоконнике в трехлитровой банке. Никто им не любуется, никто не сжимает в руках и не вдыхает аромат полевых цветов.
Туполев поднялся, отряхнулся от крошек. Вытер тряпкой со стола, а после вымыл посуду и отправил на полку сушиться.
Букет журналист решил оставить на лавочке у подъезда. Правильней бы, конечно, вернуть владелице или хотя бы владельцу да как узнать кому и куда?
Не отправишься же по квартирам дома, стучать в двери, звонить в звонок и, протягивая цветы, спрашивать: не вам ли вчера молодой человек хотел в окно букет забросить?
Глупая затея вырисовывается.
Ничего, встретятся, поговорят, объяснятся друг с другом и все у них наладится само собой, без постороннего вмешательства. А у него, Григория Туполева, свои дела имеются. Его тоже возможно ждет, женщина, выглядывает в окно или вспоминает. И гадает: придет или нет? И она тоже дождется и получит в подарок свой букет цветов, и будет радоваться, вдыхать аромат, и поставит потом в вазу. А затем они выпьют вина, и станут наслаждаться обществом друг друга. Сначала робко и осторожно, а после ласково и нежно...
Теплота человеческого тела есть истинное наслаждение. Ничто не дарит тебе такую легкость и окрыленность.
Туполев совсем недавно попрощался с Ириной. Журналист шел в тени вязов и размышлял. Размышления эти имели характер всеобъемлющий, и протекали медленно, тягуче с любимой возвышенностью. Туполев размышлял о женщинах, о том, что такое счастье и о времени.
Время непостижимое явление. Оно то внезапно замедляется, падает на дно, то ускоряется с неудержимой силой и рвется вперед и вверх. Если пофантазировать - время можно представить эдаким огромным массивным мельничным колесом. Бывает, оно движется медленно и неотвратимо, бывает, останавливается и тихо, жалобно поскрипывает, а иногда наоборот получает незримый толчок и набирает обороты и звенящую скорость и мчится, мчится по кругу, все ускоряя стремительный бег, сливаясь с безграничной синевой.
Думать, размышлять было приятно.
"Чем бы заняться дальше? Немного прогуляться для начала, допустим. А затем? Отправиться обратно в квартиру? Скучно. Может в институт податься? Все новые впечатления. Опять же - материал для статьи найдем, а затем предложу ее в местную газетенку. Или же отправиться на озеро купаться? Пусть октябрь, но вот как тепло. Да и не поздно начать закаляться. В здоровом теле - здоровый дух! А если подхвачу ангину и воспаление? Буду лежать в палате на восемь человек, на скрипящей кровати, на матрасе, кривом и кособоком, продавленным за годы сотнями лежащих на тем тел, буду пялиться в побеленный потолок и ждать, когда освободится медсестра и выдаст порцию пилюлей. Ладно, решено, отправлюсь в институт, а там дальше видно будет".
Приняв решение, Туполев не ринулся его тут же исполнять. Спешить некуда. Журналист купил в киоске квасу, неспешно выпил холодный, бодрящий, чуть сладковатый напиток и стал оглядываться в поисках ближайшей остановки. Трамваи Григорию пришлись по вкусу. Пусть и не быстроходные, зато немноголюдные, и опять же, есть возможность полюбоваться городом, не дав стоптаться каблуку.
Вот и сейчас, оплатив проезд и устроившись на сиденье, Туполев с интересом рассматривал то местные пейзажи и достопримечательности, то разглядывал попутчиков, задорно представляя себя в образе сыщика Шерлока Холмса.
Пожалуй, детектив из него вышел бы никудышный. Весь Лондон бы кишел от преступников всех мастей, почуявших безнаказанность. Неужели действительно можно по таким незначительным фрагментам как пыль, грязь, загар и следы мела что-либо узнать о человеке? Примитивное можно. Вот, к примеру, едет крепкий мужчина в рабочей форме. В нагрудном кармане торчит у него карандаш и блокнот. На лице загар, а в области шеи кожа светлее. Форма пыльная. Строитель? Вполне может статься. Мастер или бригадир. На улице вечно одет по форме, от того и загар такой специфический. Но разве это дедукция? Так, смех один, да и только. А вот задачка куда сложнее - задумчивый мужчина в коричневом костюме. В левой руке портфель. Одет чисто и неброско. Причесан аккуратно, гладко выбрит. Кто он по профессии? Директор школы? Начальник предприятия? Бухгалтер? Инженер? Преподаватель? Эх, мистер Холмс, где же вы? Вы бы раскусили эту непосильную нам задачку, как орешек.
Другое дело сидящий напротив парень, клюющий носом. С ним все просто. И дело не в одежде или поведении. Тубус, лежащий рядом - вот главная подсказка. И пачка листов, по-видимому, конспектов, тоже указывает на одно - студент. Уже слишком взрослый для школьника, и еще мал для рабочего или преподавателя. Спит, бедняга, отсыпается. Всю ночь правил чертежи? Переписывал конспекты? Готовился к семинару? Может быть, это у него вчера горел свет в окне?
Туполев оглядел оставшихся пассажиров, и окончательно убедился в своей некомпетентности в роли сыщика. Тогда журналист принялся смотреть в окно. Трамвай проезжал кольцо, делая разворот вокруг небольшого фонтана: три дельфина держали на головой чашу, из которой лилась вода. Еще здесь находилось старинное строение с массивными колоннами. Библиотека - удалось прочитать вывеску.
"А раньше принадлежало это здание какому-нибудь мещанину или дворянину. И был окружен роскошный особняк фруктовыми деревьями. А вокруг царила тишина и идиллия. Ни трамвайных путей, ни городской застройки".
Двери трамвая уже закрывались, когда неожиданно пробудился студент. Парень дернулся, пробуждаясь, огляделся, выпучив глаза, стараясь понять, где он. И осознание видно не пришлось по душе. Студент подскочил, суетесь, схватил тубус, крикнул водителю:
- Подождите! Одну секунду, товарищ! Мне здесь нужно сойти!
Парень в охапку схватил конспекты и тубус и ринулся по проходу.
- Спать надо
