предельно осторожны в своих поступках и… — Он пристально взглянул на Олега. — В своих помыслах. Одно ведет к другому. Надеюсь, вы меня поняли?!

Олег кивнул.

— Хорошо, — продолжил Доров. — Теперь кое-что еще… Обращайтесь ко мне «инспектор», «старший инспектор» или «инспектор Доров». Соблюдая регламент, мы уважаем друг друга. Но не усердствуйте, Ковалый. Не нужно каждому знать, кто я. Или кто вы.

— Хорошо, инспектор. Инспектор Доров.

Олег был разочарован. Он думал увидеть человека сильного, мужественного, можно сказать, героического (таким его представляли в Ведомстве), своего рода первопроходца. А увидел чванливого чиновника, помешанного на бумажках, регламенте и взаимоуважении, основанном на подчинении.

Молодой инспектор отвернулся к иллюминатору.

Шаттл уже вывезли из ангара и теперь ставили на полосу. Повсюду горели огни — красные, белые, зеленые, синие, — создавая сложный рисунок разума и порядка. Космопорт так и вовсе переливался всеми цветами радуги, но не усердствуя, в меру, так, чтобы его не перепутали со зданием цирка, которое, к слову, находилось всего лишь в трех десятков километров, в центре Эссо. Олег останавливался там полгода назад, перед очередной экспертизой. В цирк, правда, так и не зашел, хотя желание снова почувствовать детство возникло и не отпускало до тех самых пор, пока он не покинул маленький, по-своему уютный городок.

Со вздохом отвернулся от завораживающего воображение вида, достал из нарукавного кармана очки, развернул их, сложенные вшестеро, надел и стал читать документы по поводу несчастных случаев. Начал с мужчины, Гаврилова Ильи Олеговича, ученого, занимающегося направлением экзосистем, по какой-то ему известной причине отправившегося вместе с напарником на краулере в непогоду проверять изменения вокруг одного из терраформеров в самом центре области Земли Ксанфа. Чутье, выработанное за годы службы, подсказывало, что инспектору при удобном случае устроят проверку, если не допрос с пристрастием, и Олег не хотел быть не подготовленным.

Взлет произошел ровно через полчаса. Но давящую тяжесть Олег почувствовал лишь минут через пять, когда шаттл по пологой параболе стал набирать высоту и соответственно скорость, чтобы выйти из атмосферы планеты. Капитан корабля по интеркому сообщил о надвигающихся кратковременных перегрузках и порекомендовал, дабы избежать неприятных ощущений, полностью активировать противоперегрузочные кресла.

Младший инспектор последовал рекомендациям капитана. Его тут же заволокло мягким на ощупь матовым псевдопластиком, закрывая этаким полукуполом. Он включил полную проницаемость, посмотрел на Дорова, но тот как сидел, так и сидел, читая с планшета. Создавалось такое ощущение, что тот вообще не чувствовал увеличивающуюся силу тяжести.

После недолгих колебаний Олег снова снизил проницаемость, как световую, так и звуковую, до минимума, движением глаз отключил очки, заставив их потемнеть, и приготовился вздремнуть. Последние дни выдались хлопотными. И дело было даже не в работе.

Он наконец познакомил свою девушку Лизу, с которой встречался уже два года, с родителями. Забрал брата Егорку (точнее, забирали всей семьей, включая Лизу) из Бурденко, где он находился на лечении по поводу лейкемии. Лечащий врач сказал, что еще две двухнедельные госпитализации с интервалом в месяц и мальчишка будет полностью здоров. Не о чем волноваться, так и сказал, слово в слово. «Не о чем волноваться»… Потом была встреча с одноклассниками. Веселая, начавшаяся в школе в актовом зале, привычно пахнущем пылью и потом, а закончившаяся в большом вирт-кафе в Слободненском переулке. Лиза пошла вместе с ним, и потом они встречали рассвет на Центральной Невской набережной и долго целовались в первых лучах Солнца…

Олег подумал о старшем инспекторе, который сейчас нудно перелистывает страницы в некст-документе, полностью пренебрегая перегрузками от все возрастающей и возрастающей джи, и заснул.

Проснулся он от того, что стал задыхаться. Воздух внутри перегрузочной капсулы, в которую трансформировалось кресло, явно был излишне сперт. Углекислого газа в нем было определенно больше, чем кислорода. Так не должно было быть. Внутренняя система жизнеобеспечения полностью автономна от основной системы корабля и должна быть активна все время, пока живое существо находится в ее пределах. А возможность капсулы продержаться шесть часов в космосе показана еще на демонстрациях прорывных разработок Роскосмоса пятилетней давности. Так что Олег не на шутку забеспокоился. Что-то происходило, и он не знал что.

Активировал очки, затем попытался изменить проницаемость видимой части капсулы, но у него не получилось это сделать. Решил было преобразовать капсулу обратно в кресло, но сразу же отбросил эту мысль. Он не знал, что находится сейчас за ее пределами. Может быть, ничего не изменилось и происходящее с ним локально, небольшая неисправность, которую скоро устранят. А может быть, все намного хуже. Например, его выбросило в космос. Авария? Столкновение с астероидом? Почему-то Олег не верил, что такое возможно.

Он высветил главный экран управления, нашел информацию системы жизнедеятельности. Показатель углекислого газа превышал показатель кислорода уже в шесть раз, и уровень его неуклонно рос. Для наглядности, чтобы постоянно следить за тем, сколько ему еще осталось, инспектор перекинул счетчик уровня составного коэффициента кислорода в правый нижний угол экрана. Сейчас тот показывал неутешительную цифру в сорок шесть процентов.

Только сейчас он заметил почти на уровне глаз красное изображение микрофона. Кто-то пытался связаться с ним по аварийному каналу.

Олег ткнул в значок указательным пальцем.

Сначала ничего не происходило. Потом раздался треск, какой-то шум, инспектор не смог его идентифицировать.

— Скажите, что происходит? — спросил он вслух, надеясь, что рядом кто-нибудь есть, кто-то, кто знает ответ на этот вопрос.

Не дождавшись ответа, он произнес:

— Это говорит инспектор ЭНэС, Олег Игоревич…

— Ковалый, — раздалось приглушенное из встроенного динамика сверху капсулы. — Сидите там, инспектор. Не вздумайте трансформировать кресло. Для вас это может плохо закончиться.

Сначала Олег не узнал голос, но потом понял: с ним сейчас говорил старший инспектор Доров.

— Старший инспектор? Что происходит?

Ему никто не ответил. Даже изображение красного микрофона погасло.

Доров не отвечал. Счет уровня кислорода в правом верхнем углу мигнул и высветил новую цифру: 43. Олег попробовал позвать Дорова снова:

— Инспектор Доров? Инспектор?